Председатель Исполкома

Съезда граждан СССР,

канд. филос. наук

Т.ХАБАРОВА

Структурная (базисная) цикличность

как одна из решающих закономерностей

общественного развития

и её роль в нашей отечественной истории

конца XX – начала XXI веков

Выступление на Форуме марксистов

"Проблемы социализма: теория и практика"

Москва, 25 октября 2014г.

УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,

почему-то теоретики наши рассуждают и рекомендации свои дают так, как будто история – это некое аморфное, бесструктурное пространство, по которому можно плавать туда и сюда, в ту сторону и в эту, вперёд и назад, из социализма вернуться в капитализм, как ни в чём не бывало, затем повторно проделать однажды уже совершённую социалистическую революцию и опять оказаться в социализме, причём у самых его истоков.

Но ведь на самом деле ничего этого нет.

История – это процесс объективно жёстко структурированный и однонаправленный, об этом неустанно твердили наши классики. И чтобы вас не носило в этом процессе, как щепку в потоке, надо стремиться познать его закономерности и действовать в согласии с ними. Тем паче, что основоположники наши оставили нам, по части открытия как раз объективно-исторических закономерностей, весьма солидный багаж.

Итак, нужно прежде всего определиться с тем, на каком витке общеисторической спирали вы находитесь. (Давайте уж в сегодняшней нашей аудитории не углубляться в азы марксистского учения насчёт того, что развитие – это процесс спиралевидный и что обратного хода развитийная спираль не имеет.)

В таком случае, мы объективно находились на стадии строительства или становления коммунистической общественно-экономической формации. Чрезвычайно важно понять, что мы не только там, на этой стадии находились, но – в силу однонаправленности спирали – там же, на той же макроисторической стадии и находимся. Да, спираль раскручивается не однолинейно поступательно, а достаточно турбулентно, с различными зигзагами, но путь назад ей уже закрыт. Если наше – именующее себя марксистским – научное сообщество этого не осмыслит, не преодолеет этот концептуальный барьер, мы с места так и не сдвинемся.

Далее, коммунистическая общественно-экономическая формация включает в себя – как известно – две фазы: социализм и коммунизм как таковой. (Давайте уж с классиками не бодаться, они так и так были дальновиднее нас.)

Чем эти две фазы между собой различаются?

Они различаются между собой способом соединения конкретного производителя, трудящегося, со средствами производства.

На социалистическом этапе трудящийся соединяется со средствами производства по унаследованному ещё от капитализма типу рабочей силы. Это исторически обусловлено, из этого, как В.И.Ленин говорил, никуда не выскочишь. Кстати, именно этим объясняется двухфазность коммунистической формации,– чего, заметим, у других формаций нет.

Рабочая сила – это труд, который для самого работника, по общему правилу, является лишь способом добывания средств к существованию, но сам по себе для него обычно большой ценности – или вообще никакой ценности – не представляет. А зачастую представляет и нечто вроде божьей кары, родового проклятья.

На второй фазе коммунистической формации трудовой потенциал работника должен соединиться со средствами производства по типу реализации его творческой способности. Это не значит, что все должны начать сочинять стихи или играть на скрипке. Творчески трудиться можно и конюхом на конзаводе или на ипподроме. Реализация творческой способности человека означает: общество организовано так, что перед каждым его членом открыта возможность найти себе дело по душе – дело, которое станет целью и смыслом его жизни, осуществлением его жизненного призвания.

Социализм, хотя он и не может,– положа руку на сердце,– каждому этого обеспечить, тем не менее, предпринимает колоссально много для того, чтобы труд–рабочая сила по максимуму приблизился к творческому труду, отдалился от того состояния, в котором он пребывает в эксплуататорском обществе.

Рабочая сила уведена с рынка, она перестаёт быть товаром, товарами остаются лишь средства её воспроизводства – предметы народного потребления. Вводится в Конституцию право на труд, ликвидируется безработица. Конституционно предоставляются широчайшие социальные гарантии, не буду уже их перечислять.

Все мы помним,– по крайней мере, большинство из нас,– как героизировался и романтизировался производительный труд в Советском Союзе, как облекался он общественным престижем. Доярка и свинарка, ткачиха и работница со свекольного поля, шахтёр и сборщица хлопка могли увидеть свой портрет в центральной газете, могли быть направлены на учёбу, подняться вверх по социальной лестнице. Мощно действовали социальные лифты, люди труда становились руководителями производств, депутатами высших органов власти.

Да, это не был ещё коммунизм, но и разговоры о том, будто мы и социализма никакого не построили,– это просто злопыхательская интеллигентская болтовня. Точнее, псевдоинтеллигентская.

В сталинскую эпоху была решена общехозяйственная задача поистине всемирноисторической значимости – найден способ обобществления не только средств производства, но и прибавочного продукта. Это достигнуто в сталинской экономической модели, или двухмасштабной системе цен. Подробнее я здесь останавливаться на этом не могу, отсылаю к своим работам на эту тему.[1]

С этим сталинским открытием закладывалась экономическая основа перехода ко второй фазе коммунизма.

Чтобы подняться на эту новую качественную ступень не только экономически, но и политико-демократически, надо было отыскать адекватную политико-институциональную форму для понятия творчества. Причём, творчества как массового феномена, как   права,  которое могло бы быть закреплено в Конституции, подобно праву на труд.

И такая институциональная "расшифровка" права на творчество была, опять-таки, в принципе найдена.

Этот институциональный, юридический аналог понятию творчества – это право на критику, и это блестящее социоинженерное открытие также сделано в сталинский период – в программе развёртывания самокритики и массовой критики снизу, которая была партией выдвинута ещё в 20-х годах минувшего века.

СВОЕВРЕМЕННО осуществить в полном объёме весь этот гигантский задел не удалось,– это было воистину не в человеческих силах: учитывая, что там была ещё и Великая Отечественная война, и необходимость восстановить разрушенное войной народное хозяйство.

Таким образом, к моменту ухода И.В.Сталина с политической сцены мы структурно как бы "зависли" на рубеже (или перед рубежом) между низшей и высшей фазами коммунистической формации.

На социалистической фазе "главным двигателем развития" всего нашего производственного организма, по Сталину, являлось отношение рабочая сила, всемерно опекаемая государством,– или, как В.И.Ленин это определял, отношение формального равенства между членами общества по присвоению средств производства.

Это базисное отношение закономерно устаревало, и цикл его действия в качестве "главного двигателя производительных сил" заканчивался.

Не знаю, сколько ещё надо даже не повторять, а уже долбить, что ли: покуда политэкономы-марксисты, так называемые, не освоятся с той давнишней, сермяжной марксистской аксиомой, что центральная объяснительно-предсказательная схема марксистской политэкономии, это есть закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил,– и покуда принцип соответствия не займёт подобающего ему места в любых разысканиях, претендующих на статус "марксистских",– до тех пор никакой "марксистской политэкономической науки" у нас как не было много лет до сегодняшнего дня, так и не будет.

Точнее, это не "у нас", а лучше сказать – у них; ибо как раз у нас – у тех, кто все эти смутные годы оставался действительно марксистом, у нас она и была, и есть.

С этим фактом придётся рано или поздно смириться, и смириться на все сто процентов: пока наша официальная псевдонаука сочиняла антимарксистскую, антисоциалистическую дурь, вроде "Комплексной программы научно-технического прогресса и его социальных последствий",– в это же время подлинная, объективно сущая марксистская мысль, которая ведь не могла же, попросту неспособна была остановиться в своём развитии,– так вот, она "призвала под ружьё" других, "неэлитных", непривилегированных учёных, единственно по признаку их верности аутентичному, ленинско-сталинскому марксизму,– и через них продолжилось то наращивание, то концептуальное строительство марксистской доктрины, которое было объективно востребовано складывавшимися историческими условиями. Объективно востребовано – это значит, вне всякой зависимости от того, понимали или не понимали эту востребованность тогдашние академические и партийно-"идеологические" бонзы.

"Комплексная программа" составлялась, как известно, до 2000г., но по сию пору никто из "элитных" сочинителей этого "шедевра",– непростительно дезориентировавшего партию и страну,– не нашёл в себе гражданского мужества честно рассказать, какие же "социальные последствия" ожидались по этой "Программе" на 2000 год. Должно быть, если бы это было без прикрас доложено, получился бы преизрядный анекдот из серии "нарочно не придумаешь".

Но ведь одновременно проделывался и собственно марксистский анализ, вот в чём вся изюминка ситуации,– и этот факт, опять-таки, необходимо прекратить скрывать от общественности, от народа. Одновременно проделывался анализ по традиционной, "кондовой" схеме закона соответствия, и он рисовал не молочные реки в кисельных берегах, а во всей жёсткостью предупреждал, ещё во второй половине 70-х – начале 80-х годов, до всякого Горбачёва, что если не будет положен конец праворевизионистскому шабашу в идеологии и общественных науках, то в стране рухнет социалистический строй, причём это произойдёт в ближайшие несколько лет, по сценарию, опробованному в 1980г. польской "Солидарностью", но в несравнимо худшем варианте.

Анализ этот обильно документирован, через множество работ, написанных и отправленных в надлежащие адреса тогда же, в те же дни,– а не задним числом, в рамках нынешней кампании "я тоже был «красным диссидентом»". Пересказывать всё это с трибуны нет возможности; в текстовой версии моего выступления имеются ссылки.[2]

Излишне,– как кажется,– задаваться вопросом, где тут наука, а где околонаучная конъюнктурщина,– ничего, кроме необозримого вреда, стране и народу не принёсшая.

ВПРОЧЕМ, вернёмся к принципу соответствия.

Он срабатывает циклами,– как это показано в сталинских "Экономических проблемах социализма в СССР".

Циклы эти мною более тридцати лет назад было предложено называть базисными.[3]

В сущности, это основные структурные членения, основные звенья мировой макроэкономической динамики.

В пределах цикла стержневое базисное отношение – способ соединения работника со средствами производства, оно же господствующая форма собственности[4],– оно проходит путь от "главного двигателя производительных сил" до роли их тормоза (Сталин).

К слову, именно поэтому невозможно попятное движение "назад" по спирали развития: если базис превратился в тормоз производительных сил, то куда же назад-то? Стимулом прогресса он уже не станет. В нижней, "тормозной" точке цикла устаревший базис должен быть или революционно взломан, или (при социализме) упорядоченно реформирован и заменён более совершенным, который откроет производительным силам новый "структурный простор".

Суммируя, где-то в 1950-х годах социалистическое общество в нашей стране "запнулось" вот на этом пороге между двумя базисными мегациклами: "рабочая сила", даже и всячески патронируемая государством, превратилась в тормоз нашего восхождения к коммунизму, её продуктивный цикл практически закончился. Объективно нам надлежало "отомкнуть" новый мегацикл – мегацикл высшей фазы коммунистической формации, где главенствующим становилось бы уже отношение "труд – творческая способность".

Однако, с этой задачей,– а она, безусловно, грандиозна,– мы, увы, не справились.

После кончины И.В.Сталина у нас не оказалось конгениального ему лидера. Да и самим Сталиным механизм перехода к высшей фазе не был достаточно разработан. Кроме всего прочего, империалистический Запад, крайне обеспокоенный нашим стремительным обретением статуса сверхдержавы, начал против нас необъявленную Третью мировую (информационно-психологическую) войну.

Неразрешённое противоречие межциклического перехода то тут, то там выплёскивалось разными негативными проявлениями, и на этих "выбросах" виртуозно спекулировал геополитический классовый враг,– как и на общей обстановке усугубляющегося социодиалектического "неблагополучия" в нашем лагере. Всё это и привело, в конечном счёте, к тяжелейшему поражению на отыгранной стадии психоинформационной войны.

Между тем, История отнюдь ещё не поставила на нас крест. Хотя геополитический противник и добился ужасающе многого, но его первоначальные планы касательно нас весьма далеки от осуществления, и мало того, реализация их идёт со всё бóльшим скрипом. Т.е., сам объективный ход всемирноисторического процесса оставляет нам какой-то "коридор", чтобы мы могли выбраться из постигшей нас катастрофы.

Этим "коридором" мы должны воспользоваться, но для успеха тут нужно железно, непререкаемо понять, что застряли мы не в каком-то "разваливавшемся социализме" и тем паче не в "капитализме", но на стыке двух фаз коммунистической общественно-экономической формации. И перспектива здесь для нас, объективно, одна: прорыв в коммунизм, сколь бы парадоксально это сегодня ни прозвучало.

Сейчас я не останавливаюсь специально на проблеме освобождения от фактической оккупации, но переношу акцент как бы на то, что нас ждёт после освобождения. Но это не совсем "после" и даже совсем не "после", а надо предельно ясно осознавать, что мы и не освободимся никогда, если не будем иметь представления, где должны оказаться в результате освобождения и что там делать.

Оказаться же мы должны в СССР, сбитом со своего всемирноисторического пути на этапе "развёрнутого строительства коммунизма", и делать то, чего тогда не сумели.

А именно; в народном хозяйстве – восстановить сталинскую противозатратную экономику, порушенную в 1965–67 годах; в политико-демократической сфере – приступить к осуществлению программы институционирования вот той самой "массовой критики снизу". Т.е., последовательно добиваться того, чтобы в нашем обществе право гражданина на труд-творчество, на всестороннюю личностную самореализацию стало таким же "штатным", юридически кодифицированным правом, каким при Советской власти являлось право на труд–рабочую силу.

Во всём этом не только нет ничего невыполнимого, но это давно уже прописано в Проекте новой редакции Конституции СССР, подготовленном Съездом граждан СССР ещё в 2001г.[5] Проект не однажды упоминался в моих выступлениях, а на каком-то из предыдущих Форумов эта брошюра была даже нами презентована организаторам. Так что можно посмотреть и убедиться. И в Интернете, конечно же, это есть.