Материалы
XXXVIII заседания Московского политклуба
Большевистской платформы в КПСС

по теме:

Школа современного большевизма: Введение.

Москва, 7 августа 2018г.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
канд. филос. наук
Т.ХАБАРОВА

Доклад на заседании, полный текст, предварительная распечатка

УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,
         как уже сообщалось, около года назад, (см. http://cccp-kpss.narod.ru/2017/2017-08-11-soobschenie-na-rabochej-gruppe.htm), нами задуман проект Школа современного большевизма; это серия повторных публикаций материалов прошедших лет, которые отмечали бы собою какие-то принципиально важные, узловые моменты в формировании современной большевистской доктрины.

И в самом деле, Платформа существует с 1991 года, материалов накоплено невпроворот, и вся эта необозримость настоятельно требует подачи не вразброс, а в систематизированном виде.

Но, едва приступив к осуществлению проекта, мы сразу столкнулись с тем, что он нуждается в широкомасштабном концептуальном введении к нему. Вот в роли такого введения и призван выступить нынешний политклуб.

Сперва он планировался где-то на сентябрь прошлого  года, но этому помешала полученная мною травма и связанное с  ней длительное нездоровье, которое впоследствии ещё усугубилось повторной травмой.

Вот так и вышло, что планы наши отодвинулись практически на год.

Но если бы всё происходило, как намечалось, то у политклуба, и полностью в его теме, был бы предшественник,– это наше Поздравление соратникам по случаю 26-й годовщины образования Большевистской платформы в КПСС, а образовалась она, как известно, в июле 1991 года. Нынче уже 27-ую празднуем.

А почему я считаю оправданным сегодня вернуться к тому, пусть прошлогоднему, Поздравлению,– так это потому, что в нём предельно безапелляционно высказано то, вокруг чего мы долгое время как-то всё стеснялись поставить требуемые точки над i. А именно, что сегодняшний, отвечающий  нашей эпохе облик марксистской, коммунистической доктрины, сегодняшний облик учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина есть то, что разработано за прошедшие годы нами, и что мы назвали – современный советский патриотизм.

Там, в Поздравлении, хорошо проведена та важная мысль, что не мог же марксизм в такую эпоху, в виду таких планетарных потрясений, затронувших в первую очередь нас же самих,– не мог он не перейти в какую-то качественно новую форму своего развития, которая позволила бы нам посреди всего этого апокалипсиса сориентироваться и утвердиться на каком-то разумном, объективно обусловленном выходе из катастрофы.

Ну что ж, вот он – марксизм – и перешёл, переработался в эту объективно необходимую новую форму; чему тут удивляться, этого просто не могло не произойти.

Праворенегатская реакция,
                            наступившая после кончины И.В.Сталина,
         фактически загнала аутентичный,
                            ленинско-сталинский марксизм в подполье.

Раздвоение на "официальный"
                                               и "неофициальный" марксизм
         в послесталинском СССР.

Но здесь вот что нужно всячески подчеркнуть: ведь хрущёвщина, праворенегатская реакция, наступившая после кончины И.В.Сталина, она аутентичный, ленинско-сталинский марксизм загнала фактически в подполье. На идеологическом фронте у нас получилось раздвоение на марксизм официальный (точнее, официозный) и неофициальный – условно, "подпольный".

Мне могут возразить: а было ли раздвоение? Ну, загнали "сталинистов" в подполье, и остался на поверхности, на какое-то время, один лишь правый ревизионизм, а раздвоений никаких не было.

Отвечаю: вот в том-то всё и дело, что было. И если мы этого на уровне общественного сознания не поймём, то ничего не поймём и в нашей новейшей истории, и выхода из постигших нас бедствий найти не сумеем.

Дело в том, что оказавшись в подполье, будучи отрешён от публичной политической жизни, "сталинистский" марксизм вовсе не прекратил своего существования: он сохранил и продолжал неукоснительно свою активность в интеллектуальном плане.

Т.е., именно и только по отношению к нему, а не по отношению к ревизиониствующему официозу, можно ставить вопрос о его подъёме на какую-то качественно высшую ступень.

Марксизм "неофициальный"
         как Народное коммунистическое сопротивление.

С чем подошли к роковому рубежу –
                            – преддверию "перестройки" –
         идеологи официального псевдомарксизма
                                      и марксисты – "подпольщики".

Итак, в Советской стране образовалось вот это интеллектуально-революционное подполье. Впоследствии его стали называть "красным диссидентством"; "красным" потому, что оно носило глубоко советский характер, в отличие от диссидентства сахаровско-солженицынского, и выступало не против Советской власти, а против её буржуазно-реставраторских извращений, в которые вылился воинствующий антисталинизм.

Впрочем, здесь вообще вряд ли уместно говорить о каком-то "диссидентстве"; Большевистская платформа,– как вы знаете,– предложила называть этот феномен – Народное коммунистическое сопротивление. Это гораздо правильней отражает суть этого явления, этой формы подспудной классовой борьбы здоровых сил советского общества с происками враждебного империалистического окружения.

Прорваться в публичное и медийное пространство этот "неофициальный марксизм" не мог; тем не менее, факт его существования с течением времени уже не удавалось скрывать. В ноябре 1978г. на Пленуме ЦК КПСС было оповещено о создании при Политбюро ЦК специальной комиссии для работы с письмами граждан по идеологическим вопросам. Несложно догадаться, что в эту рубрику "писем по идеологическим вопросам" попадали и труды марксистов-"диссидентов", рассылавшиеся ими во все научные, медийные, партийно-государственные и прочие адреса.

В наши дни по крайней мере часть этих наработок предана гласности, и мы можем сравнить,– с чем подошли к роковому рубежу – к преддверию "перестройки" – марксисты-"подпольщики" и идеологи официального псевдомарксизма, проеденного реставраторской гнилью.

Что касается официального лжемарксизма, то он выдвинул два, так сказать, мегапроекта, каждому из которых авансом приписывалось "всемирноисторическое значение".

Это:

теория так называемого "развитого социализма"

и Комплексная программа научно-технического прогресса и его социальных последствий до 2000 года; в работу над которой были вовлечены, без преувеличения, все сколько-нибудь заметные научные силы, имевшиеся на тот момент у нас в стране.

Обе эти мегафальшивки на практике с треском провалились,– о чём наши учёные мужи, хоть социалистической, хоть какой иной ориентации, сегодня очень не любят вспоминать. Бесполезно у кого угодно из них допытываться, какие "последствия прогресса" они нам программировали на 2000 год. Реально наступившим "последствием" фальсификаторского бумагомарательства оказалась фактическая оккупация страны транснациональным капиталом. Весьма вероятно, что всё это "комплексное" словоблудие втайне с самого начала именно на такой результат и было нацелено; но это уже вопрос не к науке, а к службе госбезопасности.

Сказанное в полной мере относится и к "концепции развитого социализма".

Отбросив марксистское, сталинское учение о диалектических противоречиях как главных закономерностях общественного развития, она, эта "концепция", всю историческую перспективу совершенно потеряла из виду, ни о чём не могла предупредить партийно-государственное руководство и лишь по-глупому уверяла, что впереди у нас "многие десятилетия" безмятежного устранения мелких недостатков, по ходу какового устранения недостатков мы незаметно для самих себя, "постепенно перерастём" в коммунизм.

И эту чушь подсунули на подпись не кому иному, как Л.И.Брежневу, после чего критиковать её, как сами понимаете, стало невозможно. Статья за подписью Леонида Ильича появилась во всех ведущих партийных изданиях, и оттуда тем, кто пытался критиковать, отвечали: "Мы не будем полемизировать с вами по поводу понятия "развитой социализм", поскольку оно вошло в директивные документы". Такой ответ и мною был получен в 1978г. из журнала "Коммунист", главным редактором которого тогда являлся как раз сочинитель "развитого социализма", небезызвестный Р.И.Косолапов. Чем завершилось это антимарксистское сочинительство, сегодня вряд ли надо снова и снова рассказывать. В Польше, где его усердно насаждал тогдашний лидер Э.Герек, оно спровоцировало в 1980г. мощнейший гражданский конфликт, послуживший прологом и к нашей "перестройке", и к другим катавасиям в соцстранах, того же рода.

Симптоматично,– кстати,– что именно Косолапова зюгановцы, эти верные продолжатели позднесоветского имитационного квазимарксизма, возвели, в конце концов, на идеологический пьедестал, увенчав его Ленинской премией ЦК КПРФ,– за "творческую разработку актуальных проблем марксистско-ленинской теории". В чём уж заключалась эта "творческая разработка" и каких проблем – это одному ЦК КПРФ ведомо. Сам же Косолапов считает, что награждён вполне заслуженно,– хотя от наиболее "всемирноисторической" из этих своих заслуг – от "развитого социалистического общества" – он своевременно и благоразумно открестился.

Ну, а как оценивало ту же самую ситуацию Народное коммунистическое сопротивление?

Сколько мы ни взывали к нашим историкам и архивистам, Народное сопротивление антисоциалистическому перерожденчеству предметом их исследований так пока и не стало. Не раскопаны архивные "залежи", не обнародованы томящиеся там материалы, не введены в научный оборот документы, не названы имена. Когда я смотрю на свою собственную архивную "коллекцию" и на адреса тогдашних получателей этой почты, мне подчас не по себе становится,– не может же быть, чтобы всё это оказалось уничтожено?..

А впрочем, почему не может? Не стеснялись же они – и не стесняются – страну уничтожать, чего им было церемониться с какими-то архивными бумагами.

Но, как бы там ни было, на сей день никто не должен на меня сетовать, что я ссылаюсь в основном на свои собственные труды того периода. Имею полное на то право, ибо являюсь бесспорным и характернейшим представителем того самого "непокорённого" марксизма, не примирившегося с хрущёвщиной и ей не подчинившегося. А как же быть, если материалы,– к примеру,– Комиссии 1978 года по "идеологическим письмам трудящихся", как и сами эти письма, они по сию пору не рассекречены, не обработаны и не сделаны нормально доступными.

И таким образом, вот общая оценка происходившего – и того, чем оно неминуемо должно было закончиться приблизительно к тому же самому двухтысячному году или даже раньше (это моё письмо тогдашнему председателю КГБ Ю.В.Андропову от 5 апреля 1979г.):

"Снова и снова повторяю … общеочевидную истину, которую Вы и без меня должны прекрасно сознавать, если не окончательно утратили чувство реальности: взамен марксистско-ленинского учения, образующего непререкаемый идейный фундамент Советской государственности, y нас ныне проповедуется … некая буржуазно-реставраторская, бухаринская карикатура на марксизм, a тем самым вершится идеологическая и политическая диверсия такого ранга, такой разрушительной силы, что покуда она не пpeceчeнa, на прочее, чем Ваша организация занимается, спокойно можно махнуть рукой, ибо одного этого "теоретического" подкопа … более нежели достаточно для гибели социалистического строя в CCCP.

… пока ясно основное:

что   объективно  (по ошибке ли, по вредительскому ли "расчёту") допущен тяжелейший срыв при определении стратегической концепции развития нашей общественной системы, потеряна   генеральная линия  её закономерного возвышения и совершенствования;

что этот главный политико-стратегический "прокол" долгие годы не позволяет системе плодотворно развиваться ни на одном существенном направлении;

что срыв необходимо констатировать, "локализовать" и по возможности не мешкать с его преодолением, причём сделать это нужно политически крайне "корректно", не производя лишних общественных "издержек", помимо и так уже наслоившихся."^[1]

Т.е.,

лжемарксистский официоз обещал некие, оставшиеся неизвестными "социальные последствия научного прогресса",– которые он толком даже и сформулировать-то не мог;

марксизм "неофициальный", сопротивленческий прямо указывал на придвинувшуюся вплотную угрозу гибели социалистического строя в стране,– и именно по причине реставраторского диверсантства, сумевшего захватить определённые командные высоты в идеологической сфере.

Кто и в какой беспрецедентной степени оказался прав,– о чём тут сегодня долго рассуждать?

Итак, История поставила решающий эксперимент
между марксизмом "официальным" и "неофициальным"
в нашей стране на отрезке 50-х – 90-х годов,
и этот поединок
                   сокрушительным интеллектуальным нокаутом
         выиграл марксизм неофициальный.

Избавиться от остатков
                            прежнего лжемарксистского официоза,
который после 1991 года принял вид
                            имитационного "якобы комдвижения".

Итак, История поставила решающий эксперимент – experimentum crucis, как это называется в науке,– между марксизмом "официальным" и "неофициальным" в нашей стране на отрезке 50-х – 90-х годов, и этот поединок сокрушительным интеллектуальным нокаутом выиграл марксизм неофициальный.

А благодаря чему он этого достиг?

Он достиг этого благодаря тому, что разрешил проблемы, нагромоздившиеся во второй половине XX века перед марксистской теорией и, соответственно, перед социалистической практикой.

Часть этих проблем нам создала правооппортунистическая реакция послесталинской поры. Другая же их часть носила объективный характер и вытекала из того, что общество наше, так или иначе, но развивалось; по крайней мере, оно должно было развиваться, оно требовало развития, и эта объективная потребность развития проламывалась сквозь наслоения реставраторского застоя. И она вновь и вновь поднимала вопрос – где, в какой точке общемирового эволюционного процесса мы находимся, куда и как нам двигаться дальше.

Но на проблемах мы остановимся чуть ниже – в заключительном разделе моего сегодняшнего выступления, насколько хватит у нас времени.

Конечно, кто-то может сказать: ну и что, решены проблемы – не решены, но войну как таковую мы же всё равно проиграли?

Ну да, проиграли, но не потому, что идеология наша, сама идея коммунизма была неверна, а потому, что у власти оказались предатели, фактически этой идеологии изменившие.

Сама же по себе коммунистическая, марксистская доктрина, она уцелела, выжила, полностью сохранила свою интеллектуальную мощь, безошибочно предвидела ход событий и была в состоянии предлагать конструктивные, реалистичные меры по недопущению неотвратимо назревавшей катастрофы. Причём, предлагала их заблаговременно, за 10–15 лет, а не post factum, когда катастрофа уже разразилась.

Стоящая перед нами на текущем этапе задача – это избавиться от остатков прежнего лжемарксистского официоза, который после 1991 года принял вид имитационного "якобы комдвижения". Или, как мы формулировали на нашем юбилейном Собрании 16 июля 2016 года, Сбросить, наконец, правотроцкистский "саван", с 1956 года тяготевший над советским официальным коммунизмом, а затем перекинувшийся и на коммунизм постсоветский, "системный".^[2]

Впрочем, под тем же самым саваном или шлейфом обретается у нас не только "системный", "парламентский" коммунизм, но и псевдо-левый, также насквозь имитационный сегмент "якобы комдвижения".^[3]

Мы не хотим обидеть добросовестно обманывающихся (или обманутых) людей, которых немало и в КПРФ, и в "левых" партийках, но   объективно  ситуация именно такова, и на этот факт нельзя до бесконечности закрывать глаза под предлогом, что тебя обманывали или ты сам "обманываться был рад".

Как всю эту публику (имея в виду не обманутых, а сознательно обманывающих) припереть к стенке?

История нам все средства для этого предоставляет,– как выше было показано.

Вот посмотрите, как сами "системные коммунисты" изображают свою позицию на момент, когда решалась судьба социализма и Советской власти в стране: что могли сделать защитники крепости ночью во время сна, когда её комендант сам запустил врага внутрь?

И это пишут в "Правде", не где-нибудь.^[4]

Комендант, это,– понятно,– Горбачёв. Видите ли, "защитники крепости" спали, а Горбачёв во время их сна сдал страну американцам. Интересно, сколько же этот сон-то тянулся,– если те, кто не спал, за полтора десятилетия до того предупреждали, что крепость может быть и наверняка   будет  сдана?

О каком "марксизме" тут вообще можно говорить,– если подразумевать под марксизмом интеллектуальный прожектор, который своими лучами пронизывает предстоящий нам путь? Это просто смешно.

Сегодня любой претендент на звание марксиста, коммуниста, продолжателя дела Ленина, дела Октября и т.п.,– если он в 70-х – начале 80-х годов находился в самосознательном состоянии, да ещё и при учёной степени,– должен ответить на вопрос, где он был и чем занимался, вот именно как партиец и учёный-марксист, в те годы, когда судьба нашей Советской Родины стояла на кону, когда разрушительные тенденции, ведшие к её гибели, были более, чем налицо? Настолько налицо, что учёные-патриоты открытым текстом и уже не стесняясь в выражениях, писали о надвигающейся беде во все концы, во все инстанции, от Академии наук до Комитета госбезопасности СССР?

И если вразумительного ответа на этот вопрос не получено, если человек на непыльной зарплате попусту слюнявил имена Маркса и Ленина в академическом институте или в редакции супер-коммунистического журнала, газеты, ошивался, неизвестно для чего, в "идеологических" отделах ЦК, МГК и бесчисленных РК КПСС, блудословил о развитом социализме и о любой другой конъюнктурщине, какую ни спустят сверху, да вдобавок ещё и перекрывал кислород тем, кто пытался конъюнктурщину вывести на чистую воду… Ну, знаете, если эта братия будет у нас ещё какое-то время верховодить "продолжением дела Октября", то вряд ли следует сомневаться, что дело это окажется окончательно загублено.

Что касается более молодого поколения, то они тоже должны разобраться, на кого они ориентируются. И если на тех, кто спал, умственно и нравственно-граждански, на пороге разгрома страны в психоинформационной войне, то всё вышесказанное также и к ним в полной мере относится.

И наконец, самое главное здесь – не попрекать, не стыдить, не указывать кому-то его настоящее место; тем паче, что у нас нет сейчас для этого административно-организационных рычагов.

Указать лжекоммунистам их настоящее место мы можем только одним способом: поставить их лицом к лицу – так, чтобы им уже не отвертеться,– с МАРКСИЗМОМ КАК ТАКОВЫМ, с коммунистическим учением, как оно должно быть в XXI веке, и не просто должно, но изрядно времени уже и есть, является, независимо от того, хочется или не хочется кому-то это признавать.

Спора нет, нам необходимо добиться, чтобы на этой "очной ставке" плечом к плечу с нами стояла какая-то критическая масса прозревших, выпутавшихся из психоинформационной паутины советских людей.

Сегодняшняя версия марксизма как такового, это современный советский патриотизм,– как затверждено уже фактически самим ходом вещей.

Историческая преемственность здесь такая: Народное коммунистическое сопротивление предперестроечных десятилетий – Большевистская платформа в КПСС – Съезд граждан СССР. Она прослеживается без особого труда благодаря тому, что под наработками доперестроечного периода, как и под документами Большевистской платформы, стоит – в основном – одна и та же подпись Хабаровой. (Что и натолкнуло, видимо, нашего соратника А.Б.Бородина на мысль о "хабаровском марксизме".) Но мы пока от "хабаровского марксизма" давайте воздержимся, чтобы лишнее не дразнить гусей, а будем говорить о современном советском патриотизме, или современном большевизме.

Современный большевизм –
это исторически верхний слой проблемных решений,
в которые упёрлось развитие нового общества
                            во второй половине XX столетия.

Итак, теперь о проблемах.

Уважаемые товарищи, почему мы так подчёркиваем, что речь у нас идёт именно о современном большевизме.

Мы не собираемся перелопачивать и переписывать всё, что было создано на эту тему классиками. Их наследие остаётся так, как оно есть, в неизменном виде. Их труды изданы, пересказывать их содержание для умственных лодырей, которым лень самим туда заглянуть, в этом нет нужды.

Современный большевизм – это исторически верхний слой проблемных решений, в которые упёрлось развитие нового общества в нашей стране, а вместе с нами и во всём мире, во второй половине XX столетия. Вот это то поле, где мы – наше поколение, в широком смысле слова, обязано было потрудиться – и потрудилось.

Но то, что классики остаются в неприкосновенности, не означает, что кто-то может продолжать прятаться за их спины. Эта игра в прятки за спинами классиков разоблачена,– как сказано уже,– самой Историей. Вы прятались – проблемы пребывали нерешёнными – из-за этого страна потерпела чудовищное по своей тяжести поражение в войне. Вы и поныне, вот уже четверть века, прячетесь,– хотя прекрасно знаете, что погибельные проблемные узлы давно распутаны, развязаны, и что только и именно вы своими прятками мешаете народу прозреть и вытащить страну из провальной ямы.

С этим, так или иначе, но будет покончено. Сегодня марксист и коммунист – не просто тот, кто наловчился сыпать цитатами из Маркса, Ленина и Сталина, но только тот, кто полностью овладел материалом вот этих проблемных головоломок XX века,– распутанных именно на основе творческого, а не начётнического применения того, что нам оставили Маркс, Ленин и Сталин. Иными словами, кто овладел большевизмом в его современной, советско-патриотической версии.

И.В.Сталин учил, что всякая новая идея, выражающая назревшие потребности развития производительных сил, вначале должна пробить себе дорогу, проникнуть в массовое сознание, и только когда она в сознании масс достаточно "утрамбуется", она приобретает политическую, практическую дееспособность.

Современная форма большевизма пока находится в стадии вот этого "пробивания дороги", и поэтому впереди у нас – работа пропаганды и ещё раз пропаганды, какой бы она кому ни казалась надоедливой и вроде бы не приносящей зримых сиюминутных плодов. Но без революционной теории, без её затверждения в мозгах у нужного количества людей никакой революционной практики тоже не будет. Это одна из заповедей ленинизма, и её нашим соратникам надлежало бы хорошо помнить, чтобы не было вот этих дезорганизаторских разговоров,– мол, это всё теория, а мы хотим практики. Без теории набирает силу не практика, а гапоновщина, и мы сейчас вокруг себя в левом движении сколько угодно можем видеть этому примеров.

Но обратимся всё же к проблемам.

Проблема номер один
                  из нашего "большевистского перечня":

Возвращение сталинской экономической модели
                                      на её законное место
         в марксистской политэкономии,
         а затем и в практике
                            социалистического народного хозяйства
         в освобождённом СССР.

Из проблем, созданных нам хрущёвцами, плюс ещё Косыгин с Либерманом, главная, это – безусловно – разгром сталинской модели в экономике, что послужило началом постепенного, но злостно последовательного уничтожения вообще социалистического способа производства у нас в стране.

Материала по сталинской модели мы имеем более чем достаточно. Издаётся сборник работ по истории её возрождения после косыгинско-либермановского погрома, в двух книгах, первая вышла в 2016 году^[5], вторую мы надеемся выпустить к концу нынешнего года. Я не буду уже распространяться о необходимости поддержки и популяризации этого издания. Некоторые из включённых в него работ будут помечены грифом Школа современного большевизма. Без их внимательного изучения и освоения бесполезно говорить о выполнении исторически предстоящей нам здесь задачи,– а это задача возвращения сталинской модели, или двухмасштабной системы цен, на её законное место в социалистическом народном хозяйстве: т.е., в качестве генеральной схемы его функционирования.

В 2013г. мы представили в Интернете ролик Сталинская экономическая модель: что это было, как её разрушили, есть ли у неё место в нашем будущем.^[6] Текстовый вариант этого ролика также будет носить гриф Школы современного большевизма. Ролик технически не очень качественный, и это почему-то ужасно "мешает" его популярности среди наших сторонников. Но вот плагиаторам не помешало ничуть. Небезызвестный Катасонов,– за всю свою – весьма продолжительную – научную карьеру ни звуком о сталинской модели не заикнувшийся,– вдруг всплыл в роли чуть ли не главного "первооткрывателя" модели после полувековых гонений на неё. Естественно, "забыв" при этом упомянуть, что до него кандидат философских наук Хабарова минимум тридцать лет твердила об объективно неизбежной "реабилитации" двухмасштабной системы цен, в том числе со страниц "Коммуниста" (1988г.) и с трибуны Всесоюзной конференции по проблемам радикальной экономической реформы (1989г.), не говоря уже о публикациях в микротиражной "оппозиционной" прессе. И уж, конечно, пренебрёг сей новоявленный "сталинец" ссылкой на ближайший по времени первоисточник своих "озарений" – на хабаровский ролик 2013 года.

Впрочем, Не вернёмся в экономике к Сталину – не освободимся никогда – таков был заголовок одного из митинговых выступлений Хабаровой, слава богу, ещё в 1998 году.^[7]

А ещё девятью годами ранее, в 1989г., сталинская двухмасштабная модель была полностью(!) прописана в экономической программе авторитетного в те годы общества "Единство" Скажем НЕТ рыночной авантюре!, принятой на его III Всесоюзной конференции в Ленинграде и также опубликованной в тогдашних левых газетах.^[8]

Соратники дорогие, все эти факты нужно знать и нужно уметь свободно ими оперировать в идеологической борьбе,– и не в последнюю очередь в борьбе с плагиаторами, которые вреда причиняют ничуть не меньше, чем прямые враги. Ибо они своим воровством фальсифицируют историю, искажают реальное положение дел на политической арене, причём резко не в нашу пользу; а потом,– что же они с идеей-то творят, которую у нас обокрали? Они её извращают, пересусоливают подчас на совершенно дурацкий лад и тем самым не дают ей нормально развиваться и приносить те плоды, которые действительно потребны народу.

Т.е., сегодняшние якобы-"первооткрыватели" сталинской экономики – по чужим наработкам! – это, на поверку, те же либермановцы прошлых лет, цель которых – вовсе не в том, чтобы вернуть народу благотворный для него экономический механизм, а в том, чтобы перехватить, оседлать неизбежный, повторяю, процесс возрождения этого механизма и под сурдинку вновь поставить его на службу разным классово чужеродным элементам.

В общем и целом, по этому пункту сторонникам нашим абсолютно необходимо, прежде всего, чётко представлять себе самую сущность сталинской экономической модели,– и чтобы никакой путаницы, никакой разноголосицы в этом вопросе не было.

Сталинская модель – это способ обобществления прибавочного продукта при социализме, способ распределения всех вырабатываемых в обществе благ исключительно в интересах трудящихся. Если хотите, это разумно понятая и осуществлённая форма вознаграждения каждого "по труду". Это достигается через регулярное ощутимое снижение базовых потребительских цен и параллельное неуклонное расширение фондов неоплачиваемого общественного потребления.

Обобществление прибавочного продукта – это исторически неотвратимый следующий этап, в дополнение к обобществлению средств производства. Глупо рассуждать, "нужен" он нам, этот шаг, или "не нужен". Если прибавочный продукт не будет обобществлён,– т.е., не будет идти исключительно во благо людям труда, то – вдумайтесь сами! – теряет смысл и обобществление средств производства, и невольно возникает вопрос: а к чему тогда было вообще и революцию-то совершать?

И надо сказать, либермано-косыгинщина немало постаралась, чтобы такой вопрос где-то на подходе к "перестройке" у ряда советских граждан действительно возник.

И ещё один момент, относительно которого должна быть у соратников наших ясность в головах,– хотя концептуально он несколько более сложный для восприятия.

Это сущность "реформы" 1965 года,– если её выразить буквально в двух словах.

Обычно заявляют,– мол, прибыль поставили во главу угла. Но дело не в этом, а в том, что изменили принцип доходообразования в цене. Если при Сталине доходообразующая составляющая в цене формировалась пропорционально затратам живого труда, т.е. ПО ТРУДУ, то в результате "реформы" она стала формироваться пропорционально труду овеществлённому (стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств), т.е. КАК БЫ ПО КАПИТАЛУ.

Но то, что формируется по труду, оно и распределяется по труду – всем и каждому. А то, что сформировалось "как бы по капиталу",– оно "как бы по капиталу" и уйдёт в карманы, кому не следует.

Вот он, слом сталинской модели,– вот эта подмена социалистического принципа распределения общественного чистого дохода – принципом псевдокапиталистическим. Пока "псевдо", а затем этот "псевдо", повинуясь заложенной в нём объективной тенденции, упорно пёр к тому, чтобы по возможности превратиться в свой капиталистический оригинал.

Итак, проблема номер один в нашем перечне прорывных решений современного большевизма – это возвращение сталинской экономической модели на её законное место в марксистской политэкономии, а затем и в практике социалистического народного хозяйства в освобождённом СССР.

Проблема номер два:

Возвращение также на его надлежащее место
         в марксистской политэкономии
                                      и в теории научного коммунизма
         закона соответствия производственных отношений
         характеру и уровню развития производительных сил.

Проблема номер два – это возвращение также на его надлежащее место в марксистской политэкономии и в теории научного коммунизма          закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил.

И здесь прежде всего необходимо было устранить хрущёвскую, опять-таки, подмену марксистского понятия базиса (т.е. совокупности производственных отношений),– устранить подмену базиса "материально-технической базой". Базис, это,– напоминаем,– экономический строй общества на данном этапе его развития.

Далее, восстановить марксистское, ленинско-сталинское понимание закона соответствия как естественноисторической закономерности, выйти из сферы действия которой так же невозможно, как выйти из сферы действия поля тяготения.

Вернуться к сталинскому представлению о цикличности срабатывания принципа соответствия и о том, что эти базисные циклы образуют естественноисторическую основу периодизации как всего процесса последовательной смены общественно-экономических формаций, так и более дробных внутриформационных изменений.

Собственно, цикличность здесь проистекает из того факта, что закон соответствия является определяющим диалектическим противоречием любой формации, а диалектические противоречия, они,– как известно,– цикличны по самой своей природе.

Товарищи, закон соответствия – это воистину всем проблемам проблема.

Если мы от него отказываемся,– но именно это и произошло на пике праворенегатского идеологического вредительства, в теории косолаповского "развитого социализма" и в "Комплексной программе социальных последствий научно-технического прогресса",– то мы тем самым фактически отказываемся вообще от диалектического взгляда на мир и на социум как на нечто развивающееся, от взгляда на развитие как на универсальный мировой процесс, по выражению В.И.Ленина, процесс, совершающийся путём спиралевидного периодического подъёма со ступени на ступень.

Т.е.,– как было уже указано в предыдущем изложении,– у нас вся историческая перспектива погружается во тьму, и мы в предстоящих нам событиях здраво ориентироваться не можем. К чему послесталинское ренегатство и пришло на финише своего пребывания у власти в стране.

История,– однако,– распорядилась так, чтобы в СССР, кроме вредителей и предателей, временно узурпировавших руководящие посты, в том числе в идеологии, сохранялся и марксизм аутентичный,– в те годы "неофициальный".

И "неофициальный" марксизм эту очередную головоломку полностью распутал, определив реальное социодилектическое местонахождение советского общества в середине XX века – на стыке первой и второй фаз коммунистической общественно-экономической формации.

У нас заканчивался базисный цикл первой фазы, где ещё главенствует отношение "труд – рабочая сила", хотя и в социалистически "облагороженной" его версии, и общество объективно стояло перед необходимостью перейти в следующий, высший цикл, где соединение работника со средствами производства должно осуществляться по типу "труда – творчества", как реализация творческой способности, естественноисторически свойственной всякому человеческому индивиду.

Ситуация эта объективно очень непростая,– если учесть, что не только межформационные, но и крупные внутриформационные сдвиги нигде и никогда не обходились без политических потрясений, подчас весьма "затратных" в социальном плане. По идее мы первые должны были совершить междуфазовый переход "безразрывно", институционально, но… "Наверху" ситуация не осознавалась и была доведена до худшего из всех возможных вариантов – до разгромного поражения в войне.

И тем не менее, марксизм "неофициальный",– повторимся,– на основе грамотного социодиалектического анализа предупреждал, что в недрах общества, при активнейшем "содействии" геополитического противника набухает взрыв. И в то же время предлагались спокойные, толковые меры, посредством которых чего-чего, но уж оккупации страны глобалистским капиталом вполне можно было избежать.

И обратите внимание, что всё это было проделано задолго до "перестройки", и при добросовестном отношении к этим наработкам со стороны "официальных" марксистов они, наработки эти, безусловно, помогли бы правильно оценить складывавшуюся катастрофическую обстановку и предотвратить хотя бы самые провальные из воспоследовавших её проявлений.^[9]

И вот по этой проблеме номер два что было бы особенно желательно, чтобы соратники усвоили, как говорится, назубок. Это, в какой точке общемирового эволюционного процесса мы окажемся, освободившись от оккупации и от присутствия разных геополитически враждебных сил на нашей территории (а мы рано или поздно от всего этого освободимся).

Товарищи, надо яснее ясного себе представлять, что окажемся мы по-прежнему перед не взятым нами рубежом на переходе от первой ко второй фазе коммунизма. Сколь бы кто ни удивлялся,– а может быть, и возмущался,– таким экстравагантным, на поверхностный взгляд, заключением.

И однако, никакого повторного строительства социализма,– мол, на сей раз уже без недостатков,– у нас по большому счёту не будет. (Хотя, безусловно, мы должны будем восстановить всё разрушенное.)

Суть дела в том, что главный "недостаток" социалистической фазы развития – это господство на всём её протяжении базисного отношения "труд – рабочая сила". А оно, это отношение, объективно-исторически исчерпало свои возможности и безнадёжно устарело. Неспроста ведь И.В.Сталин столь "въедливо" занялся вопросами перехода к высшей фазе ещё в начале 50-х годов.

Но последующее советское руководство, отвергнув сталинизм, справиться с задачей преодоления междуфазового социодилектического барьера, естественно, не смогло.

А задача вон ещё когда встала в повестку дня. Из-за её нерешённости, из-за нашего топтания перед трудным, но ведь всё равно требовавшим преодоления рубежом проистекали всевозможные неполадки в развитии страны, на которых бешено спекулировал классовый и геополитический враг.

Косвенным образом это привело к проигрышу в войне. Мы должны были понимать, что за каждым нашим шагом пристально следит и беспрестанно провоцирует ошибочные действия антагонистичный нам эксплуататорский мир, вовсе не желающий покидать историческую сцену.

Итак, мы вновь окажемся перед этим роковым, в известном смысле, барьером, и теперь уже без всяких отговорок обязаны будем оставить его позади.

Излишне уточнять, что если уж для нас социализм объективно-исторически стал пройденным этапом, то рассуждать о каких-то "реставрациях капитализма" и о повторном прохождении всех стадий   капиталистического  развития, это вообще отборная глупость, никакого отношения ни к какому "марксизму" не имеющая, а имеющая отношение только к антимарксистскому идейному вредительству.

Проблема номер три:

Сталинская демократическая модель
как инструмент перехода
                            ко второй фазе коммунизма.

И теперь, раз уж нас история за шиворот подтащила к этому рубежу, то в качестве ответа на вопрос, как тут быть и что тут делать, встаёт на очередь проблема №3 из нашего большевистского перечня –

– сталинская демократическая модель как инструмент перехода ко второй фазе коммунизма.

Хотя мы по традиции употребляем – и впредь будем употреблять – термин "общественно-экономическая формация", но не надо забывать, что ни эпохальные межформационные сдвиги, ни крупные изменения внутри формаций не могут осуществляться без радикального "вмешательства" революционной политической надстройки.

И в данном случае нам также нужно заменить важнейшее базисное отношение – тип соединения конкретного производителя со средствами производства,– причём выполнить эту замену путём "революции без переполоха",   институционально,  не допуская разрывов и "прободений" в общей ткани исторического развития страны.

 И вот такой институциональной "отмычкой" к высшей фазе коммунизма и должна послужить сталинская демократическая модель – программа всемерного развёртывания массовой низовой критически-творческой инициативы.

И.В.Сталин, развивая давнишнюю мысль наших классиков о критике как синониме революции и о революции как "критике делом", сумел найти требуемый правовой аналог, правовое выражение творческой способности человека.

Ведь творчество – это всегда новаторство, внесение какой-то новизны, внесение же нового не обходится без борьбы с отживающим, старым, но борьба нового со старым, это и есть критика. Стало быть, правовая узаконенность и гарантированность свободы критического волеизъявления гражданина – это то же самое, что узаконенность беспрепятственного выявления его творческой способности.

Само собой разумеется, что под свободой критики в этой системе отнюдь не имеется в виду "свобода" бездоказательного критиканства, очернительства и попросту клеветы. За подобные вещи, когда они протаскиваются под биркой "критики", предусмотрена надлежащая ответственность. Недобросовестная псевдо-критика не останется безнаказанной.

Соратники, обратите всяческое внимание, что в сталинской трактовке творческая способность выступает как потенциальное свойство абсолютно любого граждански правомочного индивида. Т.е., свобода творческого волеизъявления становится одной из "штатных" гражданских свобод, доступных конституционному и правоприменительному регулированию.

Ну, вот мы и отомкнули "входной замок" к базисному циклу второй, высшей ступени нашей общественно-экономической формации. Её основному базисному отношению – труду–творчеству – мы создали необходимые условия для его внедрения в нашу повседневную действительность.

Я говорю обо всём этом как об уже свершившемся потому, что ни минуты не сомневаюсь: и на практике оно всё так и будет.

Концепция творческого начала как неотъемлемо присущего каждому члену общества – это одно из величайших достижений марксистской, коммунистической мысли XX столетия.

Что касается вклада современного большевизма в этот сюжет, то мы прописали сталинскую демократическую модель в нашем Проекте новой редакции Конституции СССР. Впрочем, сталинская экономическая модель тоже там прописана.^[10]

Уважаемые товарищи,

из нашего перечня проблем, которые

– должны были быть решены марксистской наукой во второй половине XX века;

– "официальным" послесталинским марксизмом решены не только не были, но оказались запутаны до безобразия, до состояния национальной катастрофы;

– а решил их, в конце концов, современный, "постхрущёвский" и полностью антихрущёвский большевизм,

из них три чрезвычайно важные нами рассмотрены, и пусть мне какая угодно имитационная, лжекоммунистическая партийка осмелится вякнуть, что они,– мол,– и без этого всего справятся с задачами воссоздания СССР.

Всего проблем в перечне порядка десяти, остальными, кроме упомянутых трёх, мы займёмся на втором заседании сегодняшнего нашего политклуба. Они все получат номера, и в дальнейшем материалы, публикуемые под грифом Школы современного большевизма, будут обязательно увязываться с тем или иным номером.

Всем, кто не желает окончательно погрязнуть в болоте правотроцкистского реваншизма, рекомендуем с материалами этими обстоятельно знакомиться. Не сомневаюсь, что любому советскому патриоту они доставят заряд исторического оптимизма, чувство интеллектуальной удовлетворённости и гордости за современный уровень марксистской мысли у нас в стране.

Соратники и единомышленники,

мы находим целесообразным разместить на сайте доклад Т.Хабаровой в том виде, как он реально прозвучал на заседании политклуба.

Не исключено, что кому-то это поможет лучше справиться с достаточно сложным материалом.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
канд. филос. наук
Т.ХАБАРОВА

Школа современного большевизма: Введение
Доклад на XXXVIII заседании
Московского политклуба Большевистской платформы в КПСС,
ч. 1, Москва, 7 августа 2018г.

Текст, реально озвученный на заседании

УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,
    сегодня мы возобновляем работу нашего политклуба.

Она у нас была прервана где-то на уровне 2010 года, и по вполне объективной причине.

Начиная с 2010 года и далее практически ежегодно у нас проходили мощнейшие идейно-теоретические мероприятия – Расширенные пленумы Исполкома Съезда граждан СССР и Собрания сторонников Большевистской платформы, посвящённые юбилейным датам обеих этих наших организаций.

В 2010г. мы праздновали 15-летие Съезда граждан СССР первого созыва, в 2011-м – 20-летний юбилей Большевистской платформы и 10 лет со дня проведения Съезда второго созыва, и так далее, иногда по два вот таких крупнейших мероприятия в год.

На этом фоне проведение ещё и политклубов выглядело явно избыточным.

На юбилейные мероприятия выносились огромные пакеты этапных по своему значению, широко обобщающих материалов, с которыми соратникам нашим, как говорится, дай бог было разобраться и без политклубов.

К слову, чрезвычайно жаль, и это громадное наше упущение, что материалы эти по сию пору остаются нигде не опубликованными, кроме как в Интернете.

Наверняка их стоило бы издать отдельной брошюрой. Ведь это же ценнейший обзорный материал, который в концентрированной форме разъясняет и показывает, чем мы занимались минувшие почти тридцать лет.

Итак, последний Расширенный пленум Исполкома, в честь 10-летия Съезда граждан СССР четвёртого созыва, у нас состоялся в прошлом, 2017 году, и мы возвращаемся к политклубам.

Как уже сообщалось, около года назад, (см. http://cccp-kpss.narod.ru/2017/2017-08-11-soobschenie-na-rabochej-gruppe.htm), нами задуман проект Школа современного большевизма; это серия повторных публикаций материалов прошедших лет, которые отмечали бы собою какие-то принципиально важные, узловые моменты в формировании современной большевистской доктрины.

И в самом деле, Платформа существует с 1991 года, материалов накоплено невпроворот, и вся эта необозримость настоятельно требует подачи не вразброс, а в систематизированном виде.

Но, едва приступив к осуществлению проекта, мы сразу столкнулись с тем, что он нуждается в широкомасштабном концептуальном введении к нему. Вот в роли такого введения и призван выступить нынешний политклуб.

Сперва он планировался где-то на сентябрь прошлого  года, но этому помешала полученная мною травма и связанное с  ней длительное нездоровье, которое впоследствии ещё усугубилось повторной травмой.

Вот так и вышло, что планы наши отодвинулись практически на год.

Но если бы всё происходило, как намечалось, то у политклуба, и полностью в его теме, был бы предшественник,– это наше Поздравление соратникам по случаю 26-й годовщины образования Большевистской платформы в КПСС, а образовалась она, как известно, в июле 1991 года. Нынче уже 27-ую празднуем.

А почему я считаю оправданным сегодня вернуться к тому, пусть прошлогоднему, Поздравлению,– так это потому, что в нём предельно безапелляционно высказано то, вокруг чего мы долгое время как-то всё стеснялись поставить требуемые точки над i. А именно, что сегодняшний, отвечающий  нашей эпохе облик марксистской, коммунистической доктрины, сегодняшний облик учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина есть то, что разработано за прошедшие годы нами, и что мы назвали – современный советский патриотизм.

Там, в Поздравлении, хорошо проведена та важная мысль, что не мог же марксизм в такую эпоху, в виду таких планетарных потрясений, затронувших в первую очередь нас же самих,– не мог он не перейти в какую-то качественно новую форму своего развития, которая позволила бы нам посреди всего этого апокалипсиса сориентироваться и утвердиться на каком-то разумном, объективно обусловленном выходе из катастрофы.

Ну что ж, вот он – марксизм – и перешёл, переработался в эту объективно необходимую новую форму; чему тут удивляться, этого просто не могло не произойти.

Но здесь вот что нужно всячески подчеркнуть: ведь хрущёвщина, праворенегатская реакция, наступившая после кончины И.В.Сталина, она аутентичный, ленинско-сталинский марксизм загнала фактически в подполье. На идеологическом фронте у нас получилось раздвоение на марксизм официальный (точнее, официозный) и неофициальный – условно, "подпольный".

Мне могут возразить: а было ли раздвоение? Ну, загнали "сталинистов" в подполье, и остался на поверхности, на какое-то время, один лишь правый ревизионизм, а раздвоений никаких не было.

Отвечаю: вот в том-то всё и дело, что было. И если мы этого на уровне общественного сознания не поймём, то ничего не поймём и в нашей новейшей истории, и выхода из постигших нас бедствий найти не сумеем.

Дело в том, что оказавшись в подполье, будучи отрешён от публичной политической жизни, "сталинистский" марксизм вовсе не прекратил своего существования: он сохранил и продолжал неукоснительно свою активность в интеллектуальном плане.

Т.е., именно и только по отношению к нему, а не по отношению к ревизиониствующему официозу, можно ставить вопрос о его подъёме на какую-то качественно высшую ступень.

Итак, в Советской стране образовалось вот это интеллектуально-революционное подполье. Впоследствии его стали называть "красным диссидентством"; "красным" потому, что оно носило глубоко советский характер, в отличие от диссидентства сахаровско-солженицынского, и выступало не против Советской власти, а против её буржуазно-реставраторских извращений, в которые вылился воинствующий антисталинизм.

Впрочем, здесь вообще вряд ли уместно говорить о каком-то "диссидентстве"; Большевистская платформа,– как вы знаете,– предложила называть этот феномен – Народное коммунистическое сопротивление. Это гораздо правильней отражает суть этого явления, этой формы подспудной классовой борьбы здоровых сил советского общества с происками враждебного империалистического окружения.

Прорваться в публичное и медийное пространство этот "неофициальный марксизм" не мог; тем не менее, факт его существования с течением времени уже не удавалось скрывать. В ноябре 1978г. на Пленуме ЦК КПСС было оповещено о создании при Политбюро ЦК специальной комиссии для работы с письмами граждан по идеологическим вопросам. Несложно догадаться, что в эту рубрику "писем по идеологическим вопросам" попадали и труды марксистов-"диссидентов", рассылавшиеся ими во все научные, медийные, партийно-государственные и прочие адреса.

В наши дни по крайней мере часть этих наработок предана гласности, и мы можем сравнить,– с чем подошли к роковому рубежу – к преддверию "перестройки" – марксисты-"подпольщики" и идеологи официального псевдомарксизма, проеденного реставраторской гнилью.

Что касается официального лжемарксизма, то он выдвинул два, так сказать, мегапроекта, каждому из которых авансом приписывалось "всемирноисторическое значение".

Это:

теория так называемого "развитого социализма"

и Комплексная программа научно-технического прогресса и его социальных последствий до 2000 года; в работу над которой были вовлечены, без преувеличения, все сколько-нибудь заметные научные силы, имевшиеся на тот момент у нас в стране.

Обе эти мегафальшивки на практике с треском провалились,– о чём наши учёные мужи, хоть социалистической, хоть какой иной ориентации, сегодня очень не любят вспоминать. Бесполезно у кого угодно из них допытываться, какие "последствия прогресса" они нам программировали на 2000 год. Реально наступившим "последствием" фальсификаторского бумагомарательства оказалась фактическая оккупация страны транснациональным капиталом. Весьма вероятно, что всё это "комплексное" словоблудие втайне с самого начала именно на такой результат и было нацелено; но это уже вопрос не к науке, а к службе госбезопасности.

Сказанное в полной мере относится и к "концепции развитого социализма".

Отбросив марксистское, сталинское учение о диалектических противоречиях как главных закономерностях общественного развития, она, эта "концепция", всю историческую перспективу совершенно потеряла из виду, ни о чём не могла предупредить партийно-государственное руководство и лишь по-глупому уверяла, что впереди у нас "многие десятилетия" безмятежного устранения мелких недостатков, по ходу какового устранения недостатков мы незаметно для самих себя, "постепенно перерастём" в коммунизм.

И эту чушь подсунули на подпись не кому иному, как Л.И.Брежневу, после чего критиковать её, как сами понимаете, стало невозможно. Статья за подписью Леонида Ильича появилась во всех ведущих партийных изданиях, и оттуда тем, кто пытался критиковать, отвечали: "Мы не будем полемизировать с вами по поводу понятия "развитой социализм", поскольку оно вошло в директивные документы". Такой ответ и мною был получен в 1978г. из журнала "Коммунист", главным редактором которого тогда являлся как раз сочинитель "развитого социализма", небезызвестный Р.И.Косолапов. Чем завершилось это антимарксистское сочинительство, сегодня вряд ли надо снова и снова рассказывать. В Польше, где его усердно насаждал тогдашний лидер Э.Герек, оно спровоцировало в 1980г. мощнейший гражданский конфликт, послуживший прологом и к нашей "перестройке", и к другим катавасиям в соцстранах, того же рода.

Симптоматично,– кстати,– что именно Косолапова зюгановцы, эти верные продолжатели позднесоветского имитационного квазимарксизма, возвели, в конце концов, на идеологический пьедестал, увенчав его Ленинской премией ЦК КПРФ,– за "творческую разработку актуальных проблем марксистско-ленинской теории". В чём уж заключалась эта "творческая разработка" и каких проблем – это одному ЦК КПРФ ведомо. Сам же Косолапов считает, что награждён вполне заслуженно,– хотя от наиболее "всемирноисторической" из этих своих заслуг – от "развитого социалистического общества" – он своевременно и благоразумно открестился.

Ну, а как оценивало ту же самую ситуацию Народное коммунистическое сопротивление?

Сколько мы ни взывали к нашим историкам и архивистам, Народное сопротивление антисоциалистическому перерожденчеству предметом их исследований так пока и не стало. Не раскопаны архивные "залежи", не обнародованы томящиеся там материалы, не введены в научный оборот документы, не названы имена.

Т.е., на сей день никто не должен на меня сетовать, что я ссылаюсь в основном на свои собственные труды того периода. А как же быть, если материалы,– к примеру,– Комиссии 1978 года по "идеологическим письмам трудящихся", как и сами эти письма, они по сию пору не рассекречены, не обработаны и не сделаны нормально доступными.

И таким образом, вот общая оценка происходившего – и того, чем оно неминуемо должно было закончиться приблизительно к тому же самому двухтысячному году или даже раньше (это моё письмо тогдашнему председателю КГБ Ю.В.Андропову от 5 апреля 1979г.):

"Снова и снова повторяю … общеочевидную истину, которую Вы и без меня должны прекрасно сознавать, если не окончательно утратили чувство реальности: взамен марксистско-ленинского учения, образующего непререкаемый идейный фундамент Советской государственности, y нас ныне проповедуется … некая буржуазно-реставраторская, бухаринская карикатура на марксизм, a тем самым вершится идеологическая и политическая диверсия такого ранга, такой разрушительной силы, что покуда она не пpeceчeнa, на прочее, чем Ваша организация занимается, спокойно можно махнуть рукой, ибо одного этого "теоретического" подкопа … более нежели достаточно для гибели социалистического строя в CCCP.

… пока ясно основное:

что   объективно  (по ошибке ли, по вредительскому ли "расчёту") допущен тяжелейший срыв при определении стратегической концепции развития нашей общественной системы, потеряна   генеральная линия  её закономерного возвышения и совершенствования;

что этот главный политико-стратегический "прокол" долгие годы не позволяет системе плодотворно развиваться ни на одном существенном направлении;

что срыв необходимо констатировать, "локализовать" и по возможности не мешкать с его преодолением, причём сделать это нужно политически крайне "корректно", не производя лишних общественных "издержек", помимо и так уже наслоившихся."^[11]

Т.е.,

лжемарксистский официоз обещал некие, оставшиеся неизвестными "социальные последствия научного прогресса",– которые он толком даже и сформулировать-то не мог;

марксизм "неофициальный", сопротивленческий прямо указывал на придвинувшуюся вплотную угрозу гибели социалистического строя в стране,– и именно по причине реставраторского диверсантства, сумевшего захватить определённые командные высоты в идеологической сфере.

Кто и в какой беспрецедентной степени оказался прав,– о чём тут сегодня долго рассуждать?

Итак, История поставила решающий эксперимент – experimentum crucis, как это называется в науке,– между марксизмом "официальным" и "неофициальным" в нашей стране на отрезке 50-х – 90-х годов, и этот поединок сокрушительным интеллектуальным нокаутом выиграл марксизм неофициальный.

А благодаря чему он этого достиг?

Он достиг этого благодаря тому, что разрешил проблемы, нагромоздившиеся во второй половине XX века перед марксистской теорией и, соответственно, перед социалистической практикой.

Часть этих проблем нам создала правооппортунистическая реакция послесталинской поры. Другая же их часть носила объективный характер и вытекала из того, что общество наше, так или иначе, но развивалось; по крайней мере, оно должно было развиваться, оно требовало развития, и эта объективная потребность развития проламывалась сквозь наслоения реставраторского застоя. И она вновь и вновь поднимала вопрос – где, в какой точке общемирового эволюционного процесса мы находимся, куда и как нам двигаться дальше.

Но на проблемах мы остановимся чуть ниже – в заключительном разделе моего сегодняшнего выступления, насколько хватит у нас времени.

Конечно, кто-то может сказать: ну и что, решены проблемы – не решены, но войну как таковую мы же всё равно проиграли?

Ну да, проиграли, но не потому, что идеология наша, сама идея коммунизма была неверна, а потому, что у власти оказались предатели, фактически этой идеологии изменившие.

Сама же по себе коммунистическая, марксистская доктрина, она уцелела, выжила, полностью сохранила свою интеллектуальную мощь, безошибочно предвидела ход событий и была в состоянии предлагать конструктивные, реалистичные меры по недопущению неотвратимо назревавшей катастрофы. Причём, предлагала их заблаговременно, за 10–15 лет, а не post factum, когда катастрофа уже разразилась.

Стоящая перед нами на текущем этапе задача – это избавиться от остатков прежнего лжемарксистского официоза, который после 1991 года принял вид имитационного "якобы комдвижения". Или, как мы формулировали на нашем юбилейном Собрании 16 июля 2016 года, по случаю 25-летия Большевистской платформы в КПСС, Сбросить, наконец, правотроцкистский "саван", с 1956 года тяготевший над советским официальным коммунизмом, а затем перекинувшийся и на коммунизм постсоветский, "системный".^[12]

Впрочем, под тем же самым саваном обретается у нас не только "системный", "парламентский" коммунизм, но и псевдо-левый, также насквозь имитационный сегмент "якобы комдвижения".^[13]

Мы не хотим обидеть добросовестно обманывающихся (или обманутых) людей, которых немало и в КПРФ, и в "левых" партийках, но   объективно  ситуация именно такова, и на этот факт нельзя до бесконечности закрывать глаза под предлогом, что тебя обманывали или ты сам "обманываться был рад".

Как всю эту публику (имея в виду не обманутых, а сознательно обманывающих) припереть к стенке?

История нам все средства для этого предоставляет,– как выше было показано.

Вот посмотрите, как сами "системные коммунисты" изображают свою позицию на момент, когда решалась судьба социализма и Советской власти в стране: что могли сделать защитники крепости ночью во время сна, когда её комендант сам запустил врага внутрь?

И это пишут в "Правде", не где-нибудь.^[14]

Комендант, это,– понятно,– Горбачёв. Видите ли, "защитники крепости" спали, а Горбачёв во время их сна сдал страну американцам. Интересно, сколько же этот сон-то тянулся,– если те, кто не спал, за полтора десятилетия до того предупреждали, что крепость может быть и наверняка   будет  сдана?

О каком "марксизме" тут вообще можно говорить,– это просто смешно.

Сегодня любой претендент на звание марксиста, коммуниста, продолжателя дела Ленина, дела Октября и т.п.,– если он в 70-х – начале 80-х годов находился в самосознательном состоянии, да ещё и при учёной степени,– должен ответить на вопрос, где он был и чем занимался, вот именно как партиец и учёный-марксист, в те годы, когда судьба нашей Советской Родины стояла на кону, когда разрушительные тенденции, ведшие к её гибели, были более, чем налицо? Настолько налицо, что учёные-патриоты открытым текстом и уже не стесняясь в выражениях, писали о надвигающейся беде во все концы, во все инстанции, от Академии наук до Комитета госбезопасности СССР?

И если вразумительного ответа на этот вопрос не получено, если человек на непыльной зарплате попусту слюнявил имена Маркса и Ленина в академическом институте или в редакции супер-коммунистического журнала, газеты, ошивался, неизвестно для чего, в "идеологических" отделах ЦК, МГК и бесчисленных РК КПСС, блудословил о развитом социализме и о любой другой конъюнктурщине, какую ни спустят сверху, да вдобавок ещё и перекрывал кислород тем, кто пытался конъюнктурщину вывести на чистую воду… Ну, знаете, если эта братия будет у нас ещё какое-то время верховодить "продолжением дела Октября", то вряд ли следует сомневаться, что дело это окажется окончательно загублено.

Что касается более молодого поколения, то они тоже должны разобраться, на кого они ориентируются. И если на тех, кто спал, умственно и нравственно-граждански, на пороге разгрома страны в психоинформационной войне, то всё вышесказанное также и к ним в полной мере относится.

И наконец, самое главное здесь – не попрекать, не стыдить, не указывать кому-то его настоящее место; тем паче, что у нас нет сейчас для этого административно-организационных рычагов.

Указать лжекоммунистам их настоящее место мы можем только одним способом: поставить их лицом к лицу с МАРКСИЗМОМ КАК ТАКОВЫМ, с коммунистическим учением, как оно должно быть в XXI веке, и не просто должно, но изрядно времени уже и есть, является, независимо от того, хочется или не хочется кому-то это признавать.

Сегодняшняя версия марксизма как такового, это современный советский патриотизм,– как затверждено уже фактически самим ходом вещей.

Историческая преемственность здесь такая: Народное коммунистическое сопротивление предперестроечных десятилетий – Большевистская платформа в КПСС – Съезд граждан СССР. Она прослеживается без особого труда благодаря тому, что под наработками доперестроечного периода, как и под документами Большевистской платформы, стоит – в основном – одна и та же подпись Хабаровой. (Что и натолкнуло, видимо, нашего соратника А.Б.Бородина на мысль о "хабаровском марксизме".) Но мы пока от "хабаровского марксизма" давайте воздержимся, чтобы лишнее не дразнить гусей, а будем говорить о современном советском патриотизме, или современном большевизме.

Итак, теперь о проблемах.

Уважаемые товарищи, почему мы так подчёркиваем, что речь у нас идёт именно о современном большевизме.

Мы не собираемся перелопачивать и переписывать всё, что было создано на эту тему классиками. Их наследие остаётся так, как оно есть, в неизменном виде.

Современный большевизм – это исторически верхний слой проблемных решений, в которые упёрлось развитие нового общества в нашей стране, а вместе с нами и во всём мире, во второй половине XX столетия.

Но то, что классики остаются в неприкосновенности, не означает, что кто-то может продолжать прятаться за их спины. Эта игра в прятки за спинами классиков разоблачена,– как сказано уже,– самой Историей.

Сегодня марксист и коммунист – не просто тот, кто наловчился сыпать цитатами из Маркса, Ленина и Сталина, но только тот, кто полностью овладел материалом вот этих проблемных головоломок XX века. Иными словами, кто овладел большевизмом в его современной, советско-патриотической версии.

И.В.Сталин учил, что всякая новая идея, выражающая назревшие потребности развития производительных сил, вначале должна пробить себе дорогу, проникнуть в массовое сознание, и только когда она в сознании масс достаточно "утрамбуется", она приобретает политическую, практическую дееспособность.

Современная форма большевизма пока находится в стадии вот этого "пробивания дороги", и поэтому впереди у нас – работа пропаганды и ещё раз пропаганды, какой бы она кому ни казалась надоедливой и вроде бы не приносящей зримых сиюминутных плодов. Но без революционной теории, без её затверждения в мозгах у нужного количества людей никакой революционной практики тоже не будет. Это одна из заповедей ленинизма, и её нашим соратникам надлежало бы хорошо помнить, чтобы не было вот этих дезорганизаторских разговоров,– мол, это всё теория, а мы хотим практики. Без теории набирает силу не практика, а гапоновщина, и мы сейчас вокруг себя в левом движении сколько угодно можем видеть этому примеров.

Но обратимся всё же к проблемам.

Проблема номер один
                  из нашего "большевистского перечня":

Возвращение сталинской экономической модели
                                      на её законное место
         в марксистской политэкономии,
         а затем и в практике
                            социалистического народного хозяйства
         в освобождённом СССР.

Из проблем, созданных нам хрущёвцами, плюс ещё Косыгин с Либерманом, главная, это – безусловно – разгром сталинской модели в экономике, что послужило началом постепенного, но злостно последовательного уничтожения вообще социалистического способа производства у нас в стране.

Материала по сталинской модели мы имеем более чем достаточно. Издаётся сборник работ по истории её возрождения после косыгинско-либермановского погрома, в двух книгах, первая вышла в 2016 году^[15], вторую мы надеемся выпустить к концу нынешнего года. Некоторые из включённых в книгу работ будут помечены грифом Школа современного большевизма. Без их внимательного изучения и освоения бесполезно говорить о выполнении исторически предстоящей нам здесь задачи,– а это задача возвращения сталинской модели, или двухмасштабной системы цен, на её законное место в социалистическом народном хозяйстве: т.е., в качестве генеральной схемы его функционирования.

Позволю себе здесь отступить от текста доклада.

Совершенно незнакомая нам женщина из Ульяновска заказала книгу по почте и прислала нам на неё крошечный отзыв, всего пару строк: за книгу большое спасибо, написано легко и доступно, читаю взахлёб.

Мы из этого её отзыва сделали небольшую рекламку и разместили её на сайте. И между прочим, сработало: ещё кто-то приобрёл книгу, и ещё кто-то. http://cccp-kpss.narod.ru/post/2018/2018-06-30-iz-pochty-gilazetdinova.htm.

И вот у меня вопрос к соратникам, в том числе и присутствующим в этом зале.

Книга находится на реализации полтора года, а этот полученный нами отзыв – практически единственный.

Соратники дорогие, вам, что,– действительно вот так вот абсолютно нечего о ней сказать?

Совершенно уникальный материал собран в книге,– показывающий, что бог знает с каких пор, с 70-х годов, в самую глухомань застойную – и велась подлинная война, война информационно-интеллектуальная, за возвращение к сталинской модели, из всех наших косыгинско-либермановских экономических приключений.

Не было такого нашего сбора, где бы ребром не ставился вопрос о том, что всем нашим материалам, уже не говоря о книгах, необходим информационный шлейф из отзывов, откликов, рецензий, пусть немногословных, пусть просто упоминаний, но он должен быть.

И создание этого шлейфа, вот это и есть наипервейшая задача и наипервейшая практическая работа любого нашего сторонника и соратника, если он действительно сторонник, а не просто при сём присутстсует. Об этом прекрасно написал А.Бородин в своей рецензии на наш материал к двухсотлетию Маркса, и вот совсем недавно пишет вновь примкнувший к нам товарищ, Дм.Данилюк, его письмо выведено у нас на сайт. http://cccp-kpss.narod.ru/post/2018/2018-07-17-ot-daniluka.htm.

А то стонут: видите ли, практических дел нету! Вот вам наипервейшее и наиглавнейшее, на данном этапе, практическое дело: осваивать и внедрять в общественное сознание наработанное, выкованное идеологическое оружие. И БЕЗ этого дела никаких прочих дел не будет, не ждите.

Несут в рассылке всякую ахинею: алгоритмов им каких-то подавай, чтобы был блицкриг с мировым империализмом. Наш алгоритм, на сей день, это идеология современного советского патриотизма. Если мы вот этот алгоритм сами не освоим и не протолкнём его в массовое сознание, то не мы американцам, а американцы нам так и будут учинять блицкриг за блицкригом. У них там много ещё чего в запасе, после пенсионной реформы; ещё однополые браки предстоят, чтобы гундяевцы в православных церквях женили бабу на бабе и мужика на мужике. И поженят, вот увидите. Если у нас такая "идеологическая работа" будет, как сейчас,– когда вместо информационного шлейфа молчание гробовое месяцами и годами,– то не сомневайтесь, поженят.

В 2013г. мы представили в Интернете ролик Сталинская экономическая модель: что это было, как её разрушили, есть ли у неё место в нашем будущем.^[16] Текстовый вариант этого ролика также будет носить гриф Школы современного большевизма. Ролик технически не очень качественный, и это почему-то ужасно "мешает" его популярности среди наших сторонников. Но вот плагиаторам не помешало ничуть. Небезызвестный Катасонов,– за всю свою – весьма продолжительную – научную карьеру ни звуком о сталинской модели не заикнувшийся,– вдруг всплыл в роли чуть ли не главного "первооткрывателя" модели после полувековых гонений на неё. Естественно, "забыв" при этом упомянуть, что до него кандидат философских наук Хабарова минимум тридцать лет твердила об объективно неизбежной "реабилитации" двухмасштабной системы цен, в том числе со страниц "Коммуниста" (1988г.) и с трибуны Всесоюзной конференции по проблемам радикальной экономической реформы (1989г.), не говоря уже о публикациях в микротиражной "оппозиционной" прессе. И уж, конечно, пренебрёг сей новоявленный "сталинец" ссылкой на ближайший по времени первоисточник своих "озарений" – на хабаровский ролик 2013 года.

Впрочем, Не вернёмся в экономике к Сталину – не освободимся никогда – таков был заголовок одного из митинговых выступлений Хабаровой, слава богу, ещё в 1998 году.^[17]

А ещё девятью годами ранее, в 1989г., сталинская двухмасштабная модель была полностью(!) прописана в экономической программе авторитетного в те годы общества "Единство" Скажем НЕТ рыночной авантюре!, принятой на его III Всесоюзной конференции в Ленинграде и также опубликованной в тогдашних левых газетах.^[18]

Соратники дорогие, все эти факты нужно знать и нужно уметь свободно ими оперировать в идеологической борьбе,– и не в последнюю очередь в борьбе с плагиаторами, которые вреда причиняют ничуть не меньше, чем прямые враги. Ибо они своим воровством фальсифицируют историю, искажают реальное положение дел на политической арене, причём резко не в нашу пользу; а потом,– что же они с идеей-то творят, которую у нас обокрали? Они её извращают, пересусоливают подчас на совершенно дурацкий лад и тем самым не дают ей нормально развиваться и приносить те плоды, которые действительно потребны народу.

В общем и целом, по этому пункту сторонникам нашим абсолютно необходимо, прежде всего, чётко представлять себе самую сущность сталинской экономической модели,– и чтобы никакой путаницы, никакой разноголосицы в этом вопросе не было.

Сталинская модель – это способ обобществления прибавочного продукта при социализме, способ распределения всех вырабатываемых в обществе благ исключительно в интересах трудящихся. Если хотите, это разумно понятая и осуществлённая форма вознаграждения каждого "по труду". Это достигается через регулярное ощутимое снижение базовых потребительских цен и параллельное неуклонное расширение фондов неоплачиваемого общественного потребления.

Обобществление прибавочного продукта – это исторически неотвратимый следующий этап, в дополнение к обобществлению средств производства. Глупо рассуждать, "нужен" он нам, этот шаг, или "не нужен". Если прибавочный продукт не будет обобществлён,– т.е., не будет идти исключительно во благо людям труда, то – вдумайтесь сами! – теряет смысл и обобществление средств производства, и невольно возникает вопрос: а к чему тогда было вообще и революцию-то совершать?

И надо сказать, либермано-косыгинщина немало постаралась, чтобы такой вопрос где-то на подходе к "перестройке" у ряда советских граждан действительно возник.

И ещё один момент, относительно которого должна быть у соратников наших ясность в головах,– хотя концептуально он несколько более сложный для восприятия.

Это сущность "реформы" 1965 года,– если её выразить буквально в двух словах.

Обычно заявляют,– мол, прибыль поставили во главу угла. Но дело не в этом, а в том, что изменили принцип доходообразования в цене. Если при Сталине доходообразующая составляющая в цене формировалась пропорционально затратам живого труда, т.е. ПО ТРУДУ, то в результате "реформы" она стала формироваться пропорционально труду овеществлённому (стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств), т.е. КАК БЫ ПО КАПИТАЛУ.

Но то, что формируется по труду, оно и распределяется по труду – всем и каждому. А то, что сформировалось "как бы по капиталу",– оно "как бы по капиталу" и уйдёт в карманы, кому не следует.

Вот он, слом сталинской модели,– вот эта подмена социалистического принципа распределения общественного чистого дохода – принципом псевдокапиталистическим. Пока "псевдо", а затем этот "псевдо", повинуясь заложенной в нём объективной тенденции, упорно пёр к тому, чтобы по возможности превратиться в свой капиталистический оригинал.

Итак, проблема номер один в нашем перечне прорывных решений современного большевизма – это возвращение сталинской экономической модели на её законное место в марксистской политэкономии, а затем и в практике социалистического народного хозяйства в освобождённом СССР.

Проблема номер два – это возвращение также на его надлежащее место в марксистской политэкономии и в теории научного коммунизма          закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил.

И здесь прежде всего необходимо было устранить хрущёвскую, опять-таки, подмену марксистского понятия базиса (т.е. совокупности производственных отношений),– устранить подмену базиса "материально-технической базой". Базис, это,– напоминаем,– экономический строй общества на данном этапе его развития.

Далее, восстановить марксистское, ленинско-сталинское понимание закона соответствия как естественноисторической закономерности, выйти из сферы действия которой так же невозможно, как выйти из сферы действия поля тяготения.

Вернуться к сталинскому представлению о цикличности срабатывания принципа соответствия и о том, что эти базисные циклы образуют основу периодизации как всего процесса последовательной смены общественно-экономических формаций, так и более дробных внутриформационных изменений.

Собственно, цикличность здесь проистекает из того факта, что закон соответствия является определяющим диалектическим противоречием любой формации, а диалектические противоречия, они,– как известно,– цикличны по самой своей природе.

Товарищи, закон соответствия – это воистину всем проблемам проблема.

Если мы от него отказываемся,– но именно это и произошло на пике праворенегатского идеологического вредительства, в теории косолаповского "развитого социализма" и в "Комплексной программе социальных последствий научно-технического прогресса",– то мы тем самым отказываемся вообще от диалектического взгляда на мир и на социум как на нечто развивающееся, от взгляда на развитие как на универсальный мировой процесс, по выражению В.И.Ленина, процесс, совершающийся путём спиралевидного периодического подъёма со ступени на ступень.

Т.е., у нас вся историческая перспектива погружается во тьму, и мы в предстоящих нам событиях здраво ориентироваться не можем. К чему послесталинское ренегатство и пришло на финише своего пребывания у власти в стране.

Но "неофициальный" марксизм эту очередную головоломку полностью распутал, определив реальное социодилектическое местонахождение советского общества в середине XX века – на стыке первой и второй фаз коммунистической общественно-экономической формации.

У нас заканчивался базисный цикл первой фазы, где ещё главенствует отношение "труд – рабочая сила", хотя и в социалистически "облагороженной" его версии, и общество объективно стояло перед необходимостью перейти в следующий, высший цикл, где соединение работника со средствами производства должно осуществляться по типу "труда – творчества", как реализация творческой способности, естественноисторически свойственной всякому человеческому индивиду.

Ситуация эта объективно очень непростая,– если учесть, что не только межформационные, но и крупные внутриформационные сдвиги нигде и никогда не обходились без политических потрясений, подчас весьма "затратных" в социальном плане. По идее мы первые должны были совершить междуфазовый переход "безразрывно", институционально, но… "Наверху" ситуация не осознавалась и была доведена до худшего из всех возможных вариантов – до разгромного поражения в войне.

И тем не менее, марксизм "неофициальный",– повторимся,– предупреждал, что в недрах общества, при активнейшем "содействии" геополитического противника набухает взрыв. И в то же время предлагались спокойные, толковые меры, посредством которых чего-чего, но уж оккупации страны глобалистским капиталом вполне можно было избежать.

И обратите внимание, что всё это было проделано задолго до "перестройки", и при добросовестном отношении к этим наработкам со стороны "официальных" марксистов они, наработки эти, безусловно, помогли бы правильно оценить складывавшуюся катастрофическую обстановку и предотвратить хотя бы самые провальные из воспоследовавших её проявлений.^[19]

И вот по этой проблеме номер два что было бы особенно желательно, чтобы соратники усвоили, как говорится, назубок. Это, в какой точке общемирового эволюционного процесса мы окажемся, освободившись от оккупации и от присутствия разных геополитически враждебных сил на нашей территории (а мы рано или поздно от всего этого освободимся).

Товарищи, надо яснее ясного себе представлять, что окажемся мы по-прежнему перед не взятым нами рубежом на переходе от первой ко второй фазе коммунизма. Сколь бы кто ни удивлялся,– а может быть, и возмущался,– таким экстравагантным, на поверхностный взгляд, заключением.

И однако, никакого повторного строительства социализма,– мол, на сей раз уже без недостатков,– у нас по большому счёту не будет. (Хотя, безусловно, мы должны будем восстановить всё разрушенное.)

Суть дела в том, что главный "недостаток" социалистической фазы развития – это господство на всём её протяжении базисного отношения "труд – рабочая сила". А оно, это отношение, объективно-исторически исчерпало свои возможности и безнадёжно устарело. Неспроста ведь И.В.Сталин столь "въедливо" занялся вопросами перехода к высшей фазе ещё в начале 50-х годов.

Но последующее советское руководство, отвергнув сталинизм, справиться с задачей преодоления междуфазового социодилектического барьера, естественно, не смогло.

А задача вон ещё когда встала в повестку дня. Из-за её нерешённости, из-за нашего топтания перед трудным, но ведь всё равно требовавшим преодоления рубежом проистекали всевозможные неполадки в развитии страны, на которых бешено спекулировал классовый и геополитический враг.

Косвенным образом это привело к проигрышу в войне.

Итак, мы вновь окажемся перед этим роковым, в известном смысле, барьером, и теперь уже без всяких отговорок обязаны будем оставить его позади.

Излишне уточнять, что если уж для нас социализм объективно-исторически стал пройденным этапом, то рассуждать о каких-то "реставрациях капитализма" и о повторном прохождении всех стадий   капиталистического  развития, это вообще отборная глупость, никакого отношения ни к какому "марксизму" не имеющая, а имеющая отношение только к антимарксистскому идейному вредительству.

Проблема номер три:

Сталинская демократическая модель
как инструмент перехода
                            ко второй фазе коммунизма.

И теперь, раз уж нас история за шиворот подтащила к этому рубежу, то в качестве ответа на вопрос, как тут быть и что тут делать, встаёт на очередь проблема №3 из нашего большевистского перечня –

– сталинская демократическая модель как инструмент перехода ко второй фазе коммунизма.

Хотя мы по традиции употребляем – и впредь будем употреблять – термин "общественно-экономическая формация", но не надо забывать, что ни эпохальные межформационные сдвиги, ни крупные изменения внутри формаций не могут осуществляться без радикального "вмешательства" революционной политической надстройки.

И в данном случае нам также нужно заменить важнейшее базисное отношение – тип соединения конкретного производителя со средствами производства,– причём выполнить эту замену путём "революции без переполоха",   институционально,  не допуская разрывов и "прободений" в общей ткани исторического развития страны.

 И вот такой институциональной "отмычкой" к высшей фазе коммунизма и должна послужить сталинская демократическая модель – программа всемерного развёртывания массовой низовой критически-творческой инициативы.

И.В.Сталин сумел найти требуемый правовой аналог, правовое выражение творческой способности человека.

Ведь творчество – это всегда новаторство, внесение какой-то новизны, внесение же нового не обходится без борьбы с отживающим, старым, но борьба нового со старым, это и есть критика. Стало быть, правовая узаконенность свободы критического волеизъявления гражданина – это то же самое, что узаконенность беспрепятственного выявления его творческой способности.

Соратники, обратите всяческое внимание, что в сталинской трактовке творческая способность выступает как потенциальное свойство абсолютно любого граждански правомочного индивида. Т.е., свобода творческого волеизъявления становится одной из "штатных" гражданских свобод, доступных конституционному и правоприменительному регулированию.

Ну, вот мы и отомкнули "входной замок" к базисному циклу второй, высшей ступени нашей общественно-экономической формации. Её основному базисному отношению – труду–творчеству – мы создали необходимые условия для его внедрения в нашу повседневную действительность.

Я говорю обо всём этом как об уже свершившемся потому, что ни минуты не сомневаюсь: и на практике оно всё так и будет.

Концепция творческого начала как неотъемлемо присущего каждому члену общества – это одно из величайших достижений марксистской, коммунистической мысли XX столетия.

Что касается вклада современного большевизма в этот сюжет, то мы прописали сталинскую демократическую модель в нашем Проекте новой редакции Конституции СССР. Впрочем, сталинская экономическая модель тоже там прописана.^[20]

Уважаемые товарищи,

из нашего перечня проблем, которые

– должны были быть решены марксистской наукой во второй половине XX века;

– "официальным" послесталинским марксизмом решены не только не были, но оказались запутаны до безобразия, до состояния национальной катастрофы;

– а решил их, в конце концов, современный, "постхрущёвский" и полностью антихрущёвский большевизм,

из них три чрезвычайно важные нами рассмотрены, и пусть мне какая угодно имитационная, лжекоммунистическая партийка осмелится вякнуть, что они,– мол,– и без этого всего справятся с задачами воссоздания СССР.

Всего проблем в перечне порядка десяти, остальными, кроме упомянутых трёх, мы займёмся на втором заседании сегодняшнего нашего политклуба. Они все получат номера, и в дальнейшем материалы, публикуемые под грифом Школы современного большевизма, будут обязательно увязываться с тем или иным номером.

Всем рекомендуем с материалами этими обстоятельно знакомиться. Не сомневаюсь, что любому советскому патриоту они доставят заряд исторического оптимизма, чувство интеллектуальной удовлетворённости и гордости за современный уровень марксистской мысли у нас в стране.