МАРКСИСТСКАЯ ДИАЛЕКТИКА

               КАК ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОБЩЕНИЕ И СИСТЕМАТИЗАЦИЯ

               "МЕТОДА ИСТОРИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА"

               РАБОЧЕГО КЛАССА

               (Письмо академику-секретарю
               Отделения философии и права АН СССР
               А.Г.Егорову.)

               Кандидат философских наук
                              Т.Хабарова.

               Москва, апрель 1980г.

 

 

Академику-секретарю Отделения философии и права АН СССР

акад. А.Г.ЕГОРОВУ.

 

 

 

Сегодня,– по существу,– является общеизвестным и общепризнанным фактом та далеко не удовлетворительная обстановка, которая сложилась на главном направлении современных марксистских теоретико-философских и социально-философских исследований: в области развёртывания материалистической диалектики как целостной, первоисходной методолого-мировоззренческой концепции марксизма. Слабая (точнее говоря, никакая) практическая эффективность основной массы проводимых здесь разработок, их явно   неконцептуальный  теоретический уровень, идейная – а также и литературная, что в данном случае немаловажно,– скудость и серость, отсутствие в них подлинно-философской, общемировоззренческой увлекательности и "широты дыхания",– всё это не однажды подвергалось критике в нашей научной и партийной печати, на совещаниях разного характера и ранга, причём неизменно подчёркивалось, что застой на "диалектическом фронте" самым драматическим образом тормозит общее развитие марксистско-ленинской системы взглядов у нас в стране.[1] Сдвигов в позитивную сторону, тем не менее, на вышеупомянутом ответственейшем участке нашего идейно-теоретического развития упорно не наблюдается; положение дел,– согласно излюбленному нынче прозрачному иносказанию,– "улучшается медленно".

В последнее время очередная безрезультатная попытка продискутировать некоторые проблемы, относящиеся к нашим "диалектическим" злоключениям, была предпринята журналом "Вопросы философии" (см. обзор А.П.Капустина "Споры о путях изложения диалектики" в 6-м номере журнала за 1979 год); пустопорожний итог названных "споров",– как и множества предшествовавших,– объясняется, по моему твёрдому убеждению, тем, что на страницы наших философских изданий (а отсюда и вообще к сколько-нибудь представительной философской аудитории) слишком долго, непозволительно долго не находит дороги классово-объективный марксистский диагноз образовавшегося положения вещей, выправление же ситуации упрямо мыслят себе так, якобы её можно существенно изменить к лучшему,   не затрагивая  порочных "предпосылок", послуживших причиной её возникновения и дальнейшего болезненного усугубления.

Между тем, отталкиваться здесь надо как раз от выводов объективно-партийного анализа и самокритичной,   гласной  констатации вышепоименованных причин, вызвавших долголетнее ненормальное, гнилостное течение событий; "бегать" от этой конкретно-исторической необходимости в развитии нашего общего идеолого-философского учения бесполезно, а всякий, кто такой "беготнёй" сегодня занимается, должен отдавать себе отчёт, что он попросту сознательно препятствует устранению наслоившейся "идеологической" гнили и что подобная политически-обскурантистская "позиция" не может в будущем не оказаться сопряжена с совершенно определёнными оценками и с надлежащей ответственностью.

В связи с упоминавшимися выше "дискуссионными" поползновениями "Вопросов философии" мной была послана туда,– в августе 1978г.,– статья "Материалистическая диалектика и позитивистская схоластика", а затем датированное декабрём 1979г. теоретическое письмо, которое может рассматриваться как приложение к статье и со всех точек зрения образует с нею вместе одну законченную работу. Моим убеждением является,– да и любому думающему, непредвзято настроенному человеку это с первых же нескольких страниц должно быть очевидно,– что указанный теоретический материал (общим объёмом около семи печатных листов) мог бы составить основу значительно более конструктивного и политически-оздоровляющего обсуждения проблем, поистине парализовавших ныне марксистскую науку в СССР,– мог бы составить основу более конструктивного обсуждения, нежели то переливание из пустого в порожнее, которым у нас на сём этапе фатально завершаются все и всяческие благие намерения (и образец которого "Вопросы философии" лишний раз продемонстрировали).

С целью способствовать тому, чтобы такое обсуждение сделалось возможно,– обсуждение вот именно плодотворное и политически-оздоровляющее, в котором остро нуждается не только философия сама по себе, но и вся система наших общественных наук, нашей идеологии как таковая,– с этой целью я направляю вышеохарактеризованные материалы Вам и выдвигаю следующее конкретное предложение:

посмотреть, наконец,   классовой  объективно-исторической истине в глаза и мобилизовать научные силы против главного извращения, заключающегося в том, что от "официального" решения важнейших задач, связанных с развитием общефилософской платформы марксизма, многие годы практически отстранено как раз   марксистское  понимание и освещение соответствующей проблематики;

честно довести до сведения научной общественности факт существования   концепции  – не отрывочных, разрозненных выражений несогласия, но именно концепции,– критически преодолевающей нынешние застойные "трактовки" основных диалектико-философских вопросов, хорошо "заземлённой", позволяющей объяснить и распутать накопившиеся противоречия,– словом, намечающей вполне реальный выход из создавшегося тупика.

Суммирую ниже, в виде по возможности кратких тезисов, выдвигаемый и отстаиваемый мною подход (оговорив, однако, что тезисы эти никоим образом не заменяют и не отменяют знакомства непосредственно с текстом самой работы).

 

 

1/ Марксизм – по преимуществу и в первую голову – есть   теория освободительного движения пролетариата  (В.И.Ленин), общемировоззренческая и политико-философская программа партии рабочего класса[2], и если диалектика – это методологическая сердцевина марксистско-ленинской философии, то адекватное, строго научное и политически-выдержанное изложение диалектико-материалистического метода не может являть собою что-либо иное, кроме как философскую концептуализацию объективных общественно-исторических закономерностей пролетарского освободительного, миропреобразующего действования.

Марксизм учит, что суверенным творцом (субъектом) истории являются народные массы, а наивысшим, обобщающим "методом исторического творчества народа" (В.И.Ленин) выступает   социальная революция; поэтому марксистская диалектика, как метод новаторски-творческого переустройства действительности наиболее могущественным и зрелым всемирноисторическим субъектом (пролетариатом), и есть, собственно, логика пролетарской (коммунистической) революции, логика "революционного превращения капиталистического общества в коммунистическое".[3]

Марксистско-ленинская диалектика как логика коммунистической революции, объективная логика построения коммунизма,– вот, стало быть, содержание нашего первого тезиса.

2/ Между   классовостью  и   "научностью"  (объективностью, если угодно) при систематизированной подаче диалектического метода ни малейших неувязок нет; наоборот, представить диалектико-материалистическую методологию как "теоретическое выражение позиции пролетариата" в его всемирноисторической борьбе[4] – это именно и значит добиться предельно-возможной, максимально возможной здесь научности и работоспособности диалектики в качестве общей теории развития.

Суть проблемы тут в том, что марксистская философия рассматривает процессы становления новых общественно-экономических формаций  (революционные  процессы, в широком смысле слова) как процессы естественноисторические; причём, исторически-позднейшие среди них являются и наиболее высокоразвитыми: они   "снимают",  объективно подытоживают и упорядочивают достижения более ранних версий, оказываясь, таким образом, по отношению к этим своим "предшественникам" процессами конкретно-всеобщими, фактически наличествующими структурными "обобщениями". Вполне очевидно, однако, что опереться при исследовании на такие реалии, в которых очищены от историко-эмпирических случайностей, объективно "обобщены" существеннейшие закономерности предыдущего развития,– это и означает   приближаться,  насколько возможно, к объективной истине указанных закономерностей, но никак не отдаляться от неё.

3/ Следует дать решительнейший отпор назойливо возобновляемым у нас попыткам "гносеологизировать" диалектическое учение, в духе хорошо известных "традиций" западного философского ревизионизма: попыткам совершенно оторвать диалектику от стихии современной социально-классовой борьбы, от стратегических целей и запросов коммунистического строительства, и изображать её не как философски осмысленный метод революционного общественно-практического творчества масс трудящихся, но единственно лишь в качестве... сводки методологических приёмов, господствующих в сегодняшнем эмпирическом естествознании.

Слепому,– наверное,– только и будет тут "неясно", что вся эта настырная "гносеологизация" – не более чем возродившееся в современных условиях (в том виде, в каком его исключительно и удалось бы возродить) извечное оппортунистически-ренегатское стремление вытравить "решающее в марксизме", по выражению В.И.Ленина,– его революционно-одухотворяющее,   диалектическое  начало, принизить диалектику до одной из бесчисленных "методологических" теорий, подвизающихся нынче в науке, разрушить жизненно-важное её "замыкание" на общественную практику и лишить тем самим рабочий класс его могущественнейшего идейно-концептуального оружия.

4/ Следует также категорически отвергнуть уверения, будто "перебазирование" диалектико-философских построений с материала классовой борьбы пролетариата и его миропреобразовательной активности на материал "современного естествознания" делает диалектику "более научной".

Абстрактных, исторически-неопосредованных "наук", выводы которых годились бы на все времена и на любые случаи жизни, в природе вещей от века не существовало и по сию пору не существует; научная истина, хотя бы и самая "точная",– как превосходно известно,– всегда конкретна. С этой вреднейшей мифологией – относительно якобы "универсального", исторически-"безразмерного" характера современных нам естествоведческих дисциплин – необходимо в корне покончить; всякая наука, прежде всего, при своём возникновении есть форма общественного сознания, и в качестве таковой она неизбежно наполнена, пронизана конкретно-историческим,   классовым  мировоззренческим смыслом, который может лишь в большей или меньшей степени себя обнаруживать, но "отсутствие" которого в каком бы то ни было здравом произведении человеческого разума – попросту чепуха, к тому же играющая самую деструктивную идейно-политическую роль.

В своих наиболее глубоких методолого-философских, мировоззренческих истоках весь комплекс фундаментальных (а отсюда и прикладных) естествоиспытательских понятийных конструкций, которым мы сегодня фактически оперируем, восходит к эпохе Бэкона – Ньютона; именно тогда откристаллизовалась, в основном, и была торжественно преподана естествоиспытательству методология статично-механицистского эмпиризма, и поныне безраздельно в нём царящая; появился математический аппарат (инфинитезимальное исчисление), на котором и   поныне  безраздельно зиждется технико-практическое могущество естественных наук; зародились и начали интенсивно развиваться характерные и   поныне  для "точной" науки формы организации научной и инженерно-технической деятельности, способы наращивания и распространения научных знаний.

Сегодняшний комплекс наук о природе,– короче говоря,– есть   конкретно-историческое явление, никакой не "постоянный по времени"[5], но исторически возникший и исторически-преходящий продукт человеческой цивилизованности; причём на вопрос,   какая же  цивилизация, какая общественно-экономическая эра дала жизнь этому явлению, надо без обиняков ответить:   эпоха господства буржуазии,  буржуазный способ мироприсвоения, и именно ему "бэконианское" естествознание внутренне, органически – конститутивно, если можно так выразиться,– "принадлежит телом и душой".

Следовательно, и конститутивно-мировоззренческие начала, которые лишь и могут быть, при всех стараниях, извлечены из "бэконианства",– это не более нежели те самые принципы, на которых вообще всегда основывалось и основывается буржуазное постижение действительности; перевод же марксистских диалектико-философских изысканий на вышеописанные "универсальные" (так называемые) рельсы не только не был бы никаким "онаучиванием" диалектики, но означал бы,– что ясно само собой,– вульгарнейшую подмену пролетарски-партийной позиции при развёртывании коммунистического учения позицией чисто буржуазной, т.е. равнялся бы, по существу, полной утрате идеологии марксизма-ленинизма в качестве теоретико-философского раскрытия всемирноисторической миссии рабочего класса.

5/ Социальные формации,– даже антагонистичные между собою,– не отсечены, как известно, одна от другой абстрактно-жёсткими гранями, а переплетаются и взаимодействуют; при этом определённые элементы, "технологические узлы" формации-предшественника иногда довольно долгое время обслуживают более развитый, победивший общественно-экономический уклад, покуда тот не реализует на данном направлении своих собственных, присущих ему возможностей.

Мы,– например,– отнюдь не нашли ещё работоспособной структурной замены представительному демократизму или товарно-денежным отношениям, и хотя всем понятно, что коммунистическому строю рыночные отношения фундаментально чужды, а коммунистическое самоуправление – это явно   непредставительная  демократическая система, тем не менее с существованием и политического представительства, и рынка пока приходится мириться.

Странно,– но некоторым кажется невероятным и не поддающимся никакому уразумению, что точно та же ситуация имеет место и в связи с механицистски-статическим "бэконианским" природоведением: что точно так же, как на законах рыночно-конкурентного равновесия – при всей их неоспоримой значимости в экономической истории человечества!– не может функционировать экономика коммунизма, в точности наподобие этого и на принципах "бэконианства" не может быть построен подлинно коммунистический (безмашинный) технико-производственный аппарат и вообще налажен надлежащий "деловой контакт" между человеком и окружающим его миром.

Между тем, положение вещей именно таково, и подобно тому, как нам только ещё предстоит создать экономические структуры, которые навсегда диалектически "поглотили" бы, растворили в себе рынок, абстрактный труд, рыночно-эквивалентный хозяйственный обмен и пр., в точности так же предстоит нам и создание нового естествоиспытательского и инженерного взгляда на мир; этот новый взгляд (повторим лишний раз) должен   конститутивно,  а не только на словах, отвечать революционно-диалектическому духу коммунистической мысли и коммунистического общественного действия. В природе главенствуют факторы, которые производят не просто количественные "уменьшения и увеличения" уже "готовых", качественно наперёд заданных движений (как полагал Ньютон, а вслед за ним – вся "пост-аристотелианская" наука, вплоть до наших дней); главенствующие силы природы – это силы внутренних диалектических противоречий "в самой сущности предметов"[6], производящие качественное изменение, изменение форм движения материи как таковых, и новый стиль мышления в естествознании, о котором мы говорим, должен будет это понять, "прочувствовать", выразить на адекватном, инженерно-употребимом математическом языке.

6/ Суммируя вышеизложенное,– вошедшая нынче в ненужную "моду" фетишизация общего учения о природе в его фактически-данных очертаниях (в форме, хотя бы, приписывания естествознанию некоего "надклассового", исторически "универсального" статуса)  – это, по сути, типичнейшая и далеко не самая безвредная разновидность современного правого ренегатства в мировом рабочем и коммунистическом движении; разновидность, которая по своей объективной нацеленности и политическим "конечным результатам" ничем не уступает тому же "рыночному социализму" (фетишизация рыночных зависимостей) или мелкобуржуазной путанице насчет "светского, беспартийного и неидеологического" "социализма с человеческим лицом" (фетишизация "представительных", скрыто-элитарных моментов в жизнедеятельности социалистического государства).

 

7/ Марксистский теоретико-философский анализ тех псевдо-"универсальных" и "абсолютно объективных" методологических рекомендаций, с которыми в последние десятилетия выступило современное "точное" естествоведение, может легко продемонстрировать, – убедительнейшим образом подтверждая сказанное выше,– что "абсолютного" в названных методологических построениях ничего не содержится и что они (как и надо было ожидать) являют собою попросту очередную словесную перелицовку прекрасно известных, традиционных догматов буржуазного мировосприятия, издавна лежащих в фундаменте "бэконианства".

С немалым криком пропагандируются,– например,– и претендуют на роль некоей "новой" методолого-мировоззренческой доктрины такие вещи, как "системный подход", "кибернетический подход" и пр.; но ведь только слепой или – не будь сказано в официальном письме – олух совершенный в философии может "не видеть", что тот же "системный подход" – это едва ли не дословно воспроизведённая богдановско-бухаринская   "теория равновесия", в своё время служившая идейным знаменем злейших врагов ленинизма и социалистического строительства в Советском Союзе.[7]

В нашу эпоху определяющая черта мироощущения буржуазии – это стремление сохранить, любой ценой, социально-экономический и политический статус кво, не допустить   качественных,  революционных трансформаций в капиталистических базисных отношениях, отыскать такие пути социальных улучшений, которые позволяли бы обществу внешне "прогрессировать", оставаясь в границах одного и того же исторического "качества", не меняя своих сущностных характеристик.

Соответственно,– буржуазия горячо заинтересована в таких "логико-методологических" концепциях, которые доказывали бы, что статическое равновесие (гомеостаз) с его закономерностями есть высшая истина "абсолютной науки" и божественного откровения, что качественных сдвигов вообще и на свете-то белом не бывает, качественный скачок – это-де неправильно понятое количественное приращение, что   сущностная  противоречивость, "противоречие в самой сущности вещей" – выдумка "гегельянцев", на деле же всё решает   внешнее  соотношение между явлением и окружающей средой и т.д.; но невозможно, опять-таки, не усмотреть, что как раз "концепциями" подобного толка,– на которых раньше специализировалась доктрина "равновесия",– и снабжают нас ныне в изобилии "кибернетические" и "системные" подходы.

В применении к социалистическому обществу засилье "равновесных" трактовок означает, фактически,

фетишизацию наличного состояния социализма,

выпячивание, приукрашивание и идейно-политическое "культивирование" тех моментов, которые роднят социализм с прошлым, а не с будущим,

отрицание необходимости и неизбежности   качественных,  сущностно-структурных преобразований на рубеже между первой и второй фазами коммунистического способа производства,– отрицание, собственно говоря, того, что социализм является   развивающимся,  динамичным общественным строем, черпающим творческий импульс из имманентных ему противоречий.

Мы поставлены здесь,– на поверку,– перед неплохо проработанной "программой"… предотвращения перехода ко второй фазе коммунистической формации. В точности так же, как богданово-бухаринщина кончала проповедью "уравновешивания" с классовым врагом, призывами к "мирному врастанию капитализма в социализм",– так и сегодняшние "гомеостатические" веяния в методологии общественных наук,

полностью отсекая, по существу, единственно-жизненную перспективу развития нашего уклада   в динамике,  в качественном аспекте,

смещая упор на полюбовные "поиски равновесия" с капиталистическим окружением и с агрессивно-застойными явлениями и элементами внутри страны,

в совокупности своей ни отдалённейшего отношения не имеют ни к какому "строительству коммунизма", но образуют просто одну из ветвей теории конвергенции (современного варианта "врастания"),– лишь разрабатываемую, сколь это ни позорно, на "социалистическом" фланге.

 

8/ Сказанное не должно, бесспорно, истолковываться в духе некоего тотального "отвержения" полезности кибернетики, "теории систем" и им подобных конкретно-научных дисциплин (при зарождении которых, кстати, огромную – и несправедливо замалчиваемую – роль сыграли наши отечественные философы-механицисты начала текущего столетия).

В науках этих исследуется обширный и важный "срез" отношений объективной действительности – отношения равновесия в статике, равновесия системы в рамках фиксированной качественно-структурной ступени,   между  двумя качественными скачками, из которых один "вывел" систему на рассматриваемую ступень развития, а другой "уведёт" её к новой качественной определённости.

Статическое,   репродуктивное  равновесие – фундаментальнейшее отношение систем, которые или вообще   не развиваются  в собственном смысле слова (как это имеет место с машинами), или развиваются   стихийно, т.е. переход от одного этапа развития к другому выглядит у них "потусторонним" катаклизмом. Систем вышеописанного типа в природе, технике и даже в общественной жизни весьма много, поэтому перед науками о гомеостазе открыта пространная и плодотворная сфера деятельности, где они призваны принести человечеству неоценимую пользу, овладевая закономерностями репродуктивных процессов и "перепоручая" такие процессы техническим устройствам,– чтобы человек неуклонно избавлялся от изнурительного (а порой и вопиюще нерационального) непосредственного трудового участия во всевозможной социопроизводственной рутине и "репродукции".

Со всей очевидностью,– однако,– здесь необходимо соблюдать существеннейшее методолого-мировоззренческое условие,–

– не допускать абсолютизации статично-репродуктивных схем,

твёрдо помнить, что развитие – универсальный и универсально-творческий,   порождающий качественную новизну  процесс – включает в себя гомеостаз как подчиненный момент, но никоим образом не наоборот,

и в особенности не пытаться фантазировать насчёт якобы­"определяющего" значения статически-репродуктивных, чисто   воспроизводственных  закономерностей в области объяснения общественных явлений.

В противном случае у нас выйдет никакое не "подспорье" коммунистическому строительству со стороны "точных научных методов", но всего лишь давнишнее, едко высмеянное и отброшенное ещё В.И.Лениным позитивистски-буржуазное вульгаризаторство в общественном познании, когда   классовый  (а тем самым и подлинно-объективный) смысл совершающихся в обществе событий стремятся замазать и извратить, манипулируя почерпнутыми из "точных" наук биологическими, термодинамическими, "энергетическими" и прочими ярлыками (к которым теперь вполне можно добавить и ярлыки "системно-кибернетические").

Следует подчеркнуть,– и подчеркнуть, не пугаясь назревшей резкости,– нашим "философам" от кибернетики (а равно и тем, кто координирует, так сказать, их деятельность по организационно-партийной линии) не мешало бы разглядеть, наконец, что вульгаризаторскими потугами возвести кибернетику в ранг "всеобъемлющей теории управления" они, по существу, давно уже добились противоположного – превратили свою науку (в общем-то неплохую и могущую быть весьма полезной) в некий застойный очаг, в форменный   тормоз  прогрессивного развития хозяйственно-управленческих, плановых, политико-правовых структур нашего общественного строя.

 

9/ С четвёртого по восьмой тезис мы разобрали, таким образом, распространившуюся тенденцию характеризовать материалистическую диалектику как "обобщённую методологию современных естественных наук",– полностью замалчивая и заминая коренной вопрос о том, что её объективное всемирноисторическое призвание заключается прежде всего в теоретически упорядоченном представлении метода революционно-созидательного творчества рабочего класса.

В подробностях,– едва ли не излишних,– нами было прослежено, далее, что указанное смещение "центра тяжести" отнюдь не делает нашу общую методолого-философскую доктрину рафинированно "научной" ("надклассовой"): оно попросту пытается подменить в ней   пролетарски-классовое содержание и направленность содержанием буржуазным.

Секрет тут сугубо тривиален и состоит всего-навсего в том, что "современное естествознание" изображают неким внеисторическим явлением, зародившимся в безвоздушном пространстве,– тогда как в действительности оно генетически накрепко "привязано" к буржуазной общественно-экономической формации, искони смотрело и смотрит на мир "глазами буржуазии" и никакими иными, более возвышенными точками зрения никого снабдить неспособно.

Соответственно,– не приходится удивляться что "системно-кибернетические" взгляды, появившиеся как непосредственный результат "естественнонаучной" переориентации в общеметодологических исследованиях, при минимально внимательном анализе обнаруживают себя вовсе не каким-то самодовлеющим, классово-"инвариантным" методом познания и действования, но всего только откровеннейшей парафразой "теории равновесия" – этой наиболее разработанной и наиболее "авторитетной" в своё время методологии правого оппортунизма. Составляя некую трагикомическую "параллель" марксистской диалектике как логике духовно-практического воссоздания коммунистического строя, "системный подход",– если его приспосабливать к вопросам нашего общественного развития,– выливается в прямую "логику"… недопущения каких-либо подлинно-динамических,   качественных  перемен в базисных отношениях социализма, т.е. в "логику" торможения и срыва подлинно-коммунистических социальных преобразований.

В данной связи всецело неприемлемы заверения,– сделавшиеся с некоторых пор своеобразно-"ритуальными",– якобы системный подход в его сегодняшнем облике (иначе говоря, демонстративная и последовательно проводимая фетишизация гомеостаза) "основывается на диалектическом материализме", "конкретизирует и углубляет диалектико-материалистическое учение" и т.п.; обществоведческая,– естественно, и "чисто"-философская,– апологетика гомеостазиса "конкретизирует и углубляет" разве лишь теорию равновесия, но уж никак не марксистский материализм.[8]

Между гомеостатическими теориями и диалектикой как общей концепцией уравновешивания в динамике, учением о   продуктивно-динамической  устойчивости процесса, несомненно, может (и должно) быть найдено удовлетворительное соотношение; но, судя по всему, всесторонне показать гомеостаз как момент   развития –  задача некоей (пока ещё не сформировавшейся) отрасли самой диалектики, и это явно "совсем другая опера", нежели "системное" понимание в том его виде, в каком оно существует сегодня.

 

10/ Следующим шагом нам надо очертить контуры   положительного,  содержательно-конструктивного решения проблемы,– как развернуть, систематизировать арсенал диалектикологических категорий и понятий, чтобы действительно получилась у нас, хотя бы в принципе, искомая "алгебра революции".

В первую очередь, диалектическая логика есть логика   развития – всеохватывающего процесса порождения качественной новизны, процесса, посредством которого реализуется неустранимо-закономерная смена   форм  материального движения, претерпевает превращения сама "сущность вещей" – фундамент и структура их объективного бытия.

Сущность качественно трансформируется таким образом, что раздваивается внутри себя на диалектические   противоположности –  на старое и новое, на тенденцию, обращённую к будущему, и тенденцию, предохраняющую   прошлое  от неоправданного и слишком поспешного разрушения. Между новым и старым завязывается борьба (но одновременно и глубинное творческое взаимодействие!), в результате чего развивающаяся целостность переходит на более высокий ("новый") качественный уровень, который особыми, специфическими путями удерживает, включает в себя, ассимилирует позитивные моменты предшествовавшего этапа. Ассимиляция "новым" естественноисторическим качеством позитивных моментов старого обозначается в диалектике хорошо известным термином   "снятие"  (или "отрицание отрицания").

Маркс, как гений политико-философской и экономико-философской мысли прогрессивного человечества, обессмертил себя открытием именно   сущности –  созидательной основы и структуры – социального общежития людей, установив, что такой структурой и основой является   экономический базис  общества, целокупность общественных производственных отношений. Маркс пришёл и к дальнейшему, кардинальному философско-практическому выводу,– который сделал его идеологом революционного пролетариата,– к учению об объективно-закономерной подвижности, сменяемости сущностных (базисно-экономических) отношений в истории человеческих цивилизаций. "Исследование производственных отношений данного, исторически определённого, общества в их возникновении, развитии и упадке – таково содержание экономического учения Маркса."[9]< /o:p>

Слияние марксизма с диалектикой – общей логико-философской теорией сущностной изменчивости, теорией, которая долго и трудно вызревала в наиболее дерзновенных, революционизирующих исканиях человеческого интеллекта,– было тем самым органически предрешено.

 

11/ Структурное (или сущностное) противоречие отличается чрезвычайно сложной механикой конкретного своего "срабатывания", и этот важнейший вопрос,– от которого с очевидностью зависит успех или неуспех всякого применения диалектической методологии,– марксистско-ленинская наука рассмотрела, прежде всего, на социально-экономическом материале.

Марксистская политэкономия широко и плодотворно использовала представление о развивающейся общественно-исторической (общественно-экономической) целостности как о способе производства, который характеризуется определённым строением экономического базиса, или производственных отношений. Среди производственных (базисных) отношений центральная, системообразующая роль принадлежит форме собственности на средства производства,– или, что то же самое, форме соединения со средствами производства фактического производителя – трудящегося.

Сущностное раздвоение общественно-экономического базиса внутри себя на исторически-"консервативную" сторону и сторону революционизирующую в марксизме передано через конструкцию диалектического противоречия "производственные отношения – производительные силы"; необходимо всячески подчеркнуть, что хотя традиционное словоупотребление как бы противополагает производительным силам базисные отношения   в целом,  на деле здесь имеется в виду исключительно противостояние двух разных направлений развития   внутри  самой базисной структуры. С помощью понятия "производительные силы" здесь попросту охарактеризован "наиболее подвижный и революционный элемент производства" (И.В.Сталин); этим "наиболее подвижным и революционным элементом" выступает, в конечном итоге,   главный  элемент производительных сил – класс-производитель, или массы трудящихся. Следует напомнить также, что марксизм издавна трактует базис как общественную   форму  существования и развития производительных сил; производственные отношения воплощают собою именно исторически-достигнутую "оформленность" общего материально-экономического процесса, его качественную определённость и стабильность, людские же массы служат воплощением внутренне-побуждающего, "самодвижущего" начала.

Между базисом и производительными силами на какой-то период складывается   соответствие;  это означает, что производящий класс   приемлет  наличествующую форму соединения со средствами производства,– которая является, на поверку, доступной ему в данных исторических условиях формой реализации его продуктивно-творческих возможностей и способностей. С течением времени производственные отношения устаревают, начинают "дивергировать" с производительными силами, тормозить их рост и качественное совершенствование, и это значит только одно: класс – фактический производитель национального богатства более не находит приемлемой господствующую в обществе форму собственности, сложившиеся условия реализации своих трудовых, а отсюда и всех прочих общественных потенций.

"На основе конфликта между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями, на основе новых экономических потребностей общества возникают новые общественные идеи, новые идеи организуют и мобилизуют массы, массы сплачиваются в новую политическую армию, создают новую революционную власть и используют её для того, чтобы упразднить силой старые порядки в области производственных отношений и утвердить новые порядки."[10]

 

12/ В первоисходных, отправных своих устоях человеческое общество – это не более как   люди,  связанные между собою   "отношениями по производству"[11],– т.е. отношениями, которые касаются фундаментальнейшей, определяющей способности человека   производить,  создавать новое, осмысленно и законосообразно трансформировать окружающую его действительность, формируя вместе с нею и самого себя.

Социопроизводственные отношения не могут меняться по собственной, так сказать, воле: лишь сами люди в состоянии их изменить; вот та простейшая, всякому понятная и абсолютно неопровержимая истина, которая образует подоплёку марксистского учения о "двух сторонах" основного общественно-исторического (общественно-экономического) противоречия. Вряд ли требует специальных пояснений и другое,– что в обществе, покуда оно существует, неизбежно и непрестанно будут происходить изменения, будут развиваться и люди, и отношения, которые их связывают, а постольку сферу действия противоречия "базис – производительные силы" нельзя считать ограниченной какими-либо конкретно-историческими рамками. Служить двигателем общественно-исторического прогресса основное противоречие будет всегда,– пока не прекратится история рода человеческого,– но этим не исключаются, а наоборот, предполагаются мощные прогрессивные перестройки в механизмах собственной его "работы", в схемах его протекания и внешнего обнаружения.

Мы привычно подразделяем всемирноисторический процесс на эпоху, когда господствовал (а на значительной части планеты и по сей день господствует)   антагонистический  тип общественного прогрессирования, и эпоху прогрессирования   неантагонистического;  нетрудно заметить, что размежевание тут проходит по линии: срабатывает ли основное социодиалектическое противоречие стихийно, бесконтрольно,– или акт этот поддаётся, со стороны политического сообщества, какой-то разумной регулировке.

Антагонистический социально-экономический организм характерен тем, что в нём смена базисных (сущностно-структурных) уровней развития – или смена форм собственности, они же формы присвоения средств производства,– совершается в острейшей классовой борьбе,   принудительно,  путём революционного переворота или иного неуправляемого потрясения и обществом как целым практически не регулируется. (Массы здесь   "силой  упраздняют старые и утверждают новые порядки в области производственных отношений".)

Строй же, полностью свободный от общественно-экономических антагонизмов, должен исторически обрести вот этот исключительной важности структурный "навык": подъём от одного уровня базисного развития к другому, от одной качественно-исторической определённости к определённости более высокой, от данной формы реализации производительной инициативы трудящихся к форме более рациональной и гуманной,– переходы эти должны у него осуществляться, в общеполитическом смысле,   бесконфликтно – должны быть предметом не революционного взрыва, а регулярным, заранее предвидимым и проектируемым компонентом   системы планомерности,  действующей в государстве.

 

13/ Содержание тринадцатого нашего тезиса – характер общественно-экономической и общественно-политической планомерности в антагонистических (статических) и неантагонистических (динамических) социальных устройствах; планомерность неантагонистическую будем пока суммарно называть – по её классовой принадлежности – "пролетарской".

Можем всесторонне убедиться,– на основании вышесказанного,– что подлинно-динамическая, (подлинно-неантагонистическая, "пролетарская") общественная планомерность возникает, лишь когда социальный организм научается планировать базисные (сущностно-структурные) сдвиги в своём развитии: научается менять в плановом порядке "форму собственности на средства производства", или форму реализации творчески-трудовой активности класса-производителя.

Можем убедиться также и в том, что мы от вышеочерченного   надлежащего  нам состояния встревоживающе далеки и вообще во всей нашей планово-экономической философии находимся на очевидно неверном пути, который подталкивает куда угодно, но во всяком случае не ко второй фазе коммунизма:

у нас совершенно не разрабатывается, не "прививается" жизненно-важное при нашей системе понимание, что сердцевиной, "несущей конструкцией"   антиэксплуататорского,  подлинно-демократического и по-настоящему бескризисного планирования является овладение законами качественных перемен в формах собственности на средства производства;

мало того, проповедуются нелепейшие и политически-обскурантистские "теории", якобы форма собственности (состав производственных отношений) в стране "объективно неспособна устареть" и в принципе теперь уже не изменится до скончания веков.[12]

Между тем, если в только что обрисованном комплексе государственно-значимых вопросов (каковые приобрели ныне поистине всепоглощающую злободневность) занять продуманную, единственно реалистическую марксистско-ленинскую позицию, обнаружатся – или выплывут из ничем не оправданного "забвения" – следующие кардинальнейшие вещи:

социалистическая экономика существенно   циклична ;

её системообразующим функциональным циклом является цикл, который мы назвали бы   базисным ,–  период срабатывания диалектического противоречия "уровень развития производительных сил – структурная высота производственных отношений";

смена базисных циклов представляет собой тот самый   объективно-исторический процесс ,  который лежит в фундаменте всего прочего общественного функционирования, начиная с экономического, и освоение закономерностей которого, постольку, должно служить основой разумного ("научного", если угодно) управления поступательным движением социалистического – шире говоря, пролетарского – общественного организма;

базисный цикл есть, по существу, "жизненный цикл" определённой формы собственности на средства производства,– период, на протяжении которого форма собственности выявляет свои стимулирующие, социально-организационные и технико-организационные возможности в деле "мобилизации" общественных производительных сил и затем постепенно склоняется "от роли главного двигателя производительных сил к роли их тормоза".[13]

Сигналом, который предупреждает о близящемся завершении данного, текущего базисного цикла,– иными словами, о том, что практикуемый в обществе тип присвоения средств производства устарел и больше не оказывает на производительные силы требуемого стимулирующего воздействия,– таким сигналом является:

замедление темпов экономического роста;

лавинообразное умножение застойных ситуаций в народном хозяйстве, когда различные его участки начинают один за другим неудержимо "превращаться в проблему";

быстро расползающееся элитаристское (технобюрократическое) загнивание и фактическое "омертвение",– до полной неработоспособности,– новых и новых отсеков управленческой структуры;

прискорбно-"стабильное" падение научной и инженерно-технической активности;

распространение среди самых широких слоёв населения настроений апатии, бездуховности, идейно-политической отчуждённости, циничного "вещизма",– что не может, понятно, не снижать (причём до катастрофической степени) общего творчески-трудового "тонуса" во всём социопроизводственном целом.

Складывающаяся в такие моменты народнохозяйственная и граждански-политическая "диспозиция" подразумевает, что наличную форму распоряжения средствами производства необходимо радикально усовершенствовать (обобщённо –   демократизировать ,   качественно расширить и углубить действительную, фактическую "причастность" трудящихся к управлению производительным аппаратом страны). Структурная реорганизация формы собственности,– коль скоро она осуществляется граждански-осмысленными путями, в условиях вдумчивого и беспрепятственного волеизъявления масс, как процесс, мощно и разветвлённо   демократизирующий  всю общественную жизнь,– реорганизация формы собственности знаменует собою "мирное", своевременное (а отсюда социально-"бесконфликтное") окончание пройденной базисной стадии и вступление общества в новую, качественно-высшую полосу развития, где под "покровительством" обновлённых базисных отношений производительные силы получат простор для очередного крупного шага вперёд.

 

Продолжение следует.