Выступление Т.ХАБАРОВОЙ

 

 

ТОВАРИЩИ,

хотя сегодняшнее наше заседание проходит в преддверии Дня памяти В.И.Ленина, тема его не будет чисто "ленинской". И вообще, не знаю, как вас, а меня практически на всех наших вот таких памятных мероприятиях охватывает чувство какой-то внутренней неловкости. Сегодня, по моему твёрдому убеждению, не время друг другу рассказывать,– а мы, по существу, рассказываем это друг другу,– какие были гениальные люди Ленин, Сталин, Маркс и сколь грандиозны были их деяния. Считается, что это нужно делать для того, чтобы очистить их имена от клеветы. Но ведь издавна известно, что лучший способ борьбы с клеветой, это поменьше обращать на неё внимания. И наоборот, начать её излишне ревностно опровергать, это почти наверняка значит в ней запутаться. А самый верный удар по клеветникам и по тем, кто за ними стоит,– это будет, если мы сумеем им на практике показать, пусть они на собственном опыте убедятся, что марксизм-ленинизм отнюдь не утратил своей мощи и значения, как руководство к победоносному революционному действию. Но для этого надо энергично разрабатывать марксистско-ленинскую теорию, возвращать её в боеспособное состояние, освобождать от наслоившихся искажений, которые остаются ещё недостаточно прояснёнными. Если представить себе, что В.И.Ленин мог бы поприсутствовать на каком-нибудь из наших мероприятий в его честь, то он наверняка предпочёл бы, чтобы (вот именно в его честь!) была разобрана на хорошем научном уровне какая-либо наболевшая проблема, нерешённость которой мешает общему продвижению вперёд; чем слушать славословия от людей, если их собственная теоретическая и практическая беспомощность в роковой для Родины час только компрометирует те великие свершения, о которых они говорят.

Исходя их этих соображений, мы сегодня выносим на обсуждение одну из наших плановых тем: "Диалектика производительных сил и производственных отношений".

 

СОГЛАСНО марксистской теории, производственные отношения и производительные силы – это две основные стороны любого способа производства, любой общественно-экономической формации. Категория "производительные силы" выражает отношение людей,– как Сталин это формулирует,– "к предметам и силам природы, используемым для производства материальных благ".[1] Производственные отношения – это отношения людей друг к другу в процессе производства.

Кроме производительных сил и производственных отношений, в составе способа производства больше ничего, как говорится, нет. (Политическая надстройка является концентрированным выражением экономики.) Поэтому знание законов взаимодействия этих двух составляющих, научное овладение этими законами должно, по идее, давать воистину необъятную власть над процессами общественного развития. Такое знание должно давать возможность прогнозировать ход общественного развития и уж во всяком случае – предупреждать об угрозе подобных провалов, вроде того, который оказался допущен у нас в стране. Но, хотя теоретических разговоров на тему производительных сил и производственных отношений в наших общественных науках всегда было более чем достаточно, срыв и провал – да ещё какой! – всё же произошёл, т.е., это значит, что подлинное марксистски-научное владение предметом в последние десятилетия отсутствовало. Именно в последние десятилетия, потому что прежде картина была иная, и все предшествовавшие триумфы революционного марксизма как раз имели своей научной базой чёткое понимание структуры и динамики общественного производства как на капиталистической, так и на социалистической ступени его развития. Стало быть, чтобы подобная слепота нас впредь не постигала, надо разобраться в том, где, как, какими приёмами оказалась заблокирована прогностическая мощь вот этой сердцевины всего марксистского учения.

Чтобы производство нормально прогрессировало, производительные силы и производственные отношения,– как учит марксизм,– должны находиться друг с другом в СООТВЕТСТВИИ, производственные отношения должны соответствовать характеру и уровню развития производительных сил. Длительное несоответствие между ними приводит к революционной, взрывообразной замене устаревших производственных отношений новыми, более отвечающими достигнутой степени развития производительных сил. ЗАКОН СООТВЕТСТВИЯ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ХАРАКТЕРУ И УРОВНЮ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ – это основной закон всех социальных революций и вообще любых крупных, качественных социальных изменений.

А какого рода вообще связь между производительными силами и производственными отношениями? Они связаны между собой как форма и содержание, или как противочлены диалектической пары, члены диалектического противоречия. Об этом прекрасно писал, например, блестящий советский экономист А.А.Вознесенский (брат Н.Вознесенского):

"… производительные силы существуют всегда лишь в определённой общественной форме, лишь в пределах определённых производственных отношений." "Производственные отношения оформляют производительные силы, которые, следовательно, выступают … как их содержание. Именно в этом своём единстве – в единстве формы и содержания – производительные силы и производственные отношения и образуют общественный процесс производства."[2]

Собственно, поэтому и говорится о ДИАЛЕКТИКЕ производительных сил и производственных отношений, об их сопряжённости между собой как членов диалектического противоречия. Говорится также, что противоречие между производительными силами и производственными отношениями является основным, движущим противоречием общественного развития.

 

ДАВАЙТЕ в этом месте сделаем небольшое теоретическое отступление по поводу термина "противоречие", иначе мы, в чём нам надо разобраться, так и не разберёмся.

Методологической основой материализма является, как известно, диалектика, или диалектическая логика. А методологической основой всей предшествовавшей и современной Марксу и Энгельсу науки являлась – да и до сих пор ещё является – логика, так называемая, формальная. (Не относится это только к некоторым философским системам – к немецкой классической философии, например.) Чем диалектическая методология отличается от формальнологической? Формальнологическое мышление любой объект рассматривает только в статике, т.е. в качественно неизменном состоянии. Диалектическое мышление рассматривает объект всегда в динамике, т.е. в процессе перехода из одного качественного состояния в другое, а статику понимает лишь как включённый момент такого перехода. Отсюда, кстати, уже видно, какой грандиозный, гигантский переворот во всей истории научного познания обозначили собой и заложили труды Маркса и Энгельса. Естествознание (само собой разумеется, и обществоведение) должны стать полностью, вот именно, диалектическими, каковыми они далеко ещё не стали, и это и будет подлинная наука XXI века.

Но для этого, кроме Маркса и Энгельса, нужен новый Ньютон, которого пока нет,– были только разного калибра претенденты на это звание.

А что он, этот новый Ньютон, должен сделать? То же самое, что сделал тот, первый: сформулировать универсальный АЛГОРИТМ постижения всех процессов природы в динамике, как законами Ньютона был дан алгоритм постижения всех процессов природы в статике. (Имея в виду под статикой, конечно, не какую-то неподвижность, а только отсутствие качественных изменений.)

И вот, на философском уровне этот диалектический алгоритм уже открыт: это схема ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ПРОТИВОРЕЧИЯ, единства и борьбы противоположностей.

Когда Ньютон сформулировал, что "всякое тело продолжает удерживаться в своём состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения, пока и поскольку оно не понуждается приложенными силами изменить это состояние", то после этого любые типы и виды механического движения могли быть из этого алгоритма объяснены, путём его наложения на конкретную действительность. Надо было только чётко определить, что в каждом данном случае является исследуемым движущимся телом, в чём состоит его движение и какие силы на него воздействуют.

Вот точно так же, как законы Ньютона представляют собой алгоритм, мысленный каркас для понимания любых форм движения, в которых движущийся объект сохраняет свою качественную неизменность, точно так же схема диалектического противоречия является алгоритмом для понимания высших, сложнейших форм движения, когда объект не только движется, сохраняя качественную определённость, но и периодически меняет своё существенное качество, т.е. РАЗВИВАЕТСЯ. Схема диалектического противоречия для естествознания (а точнее, для всей единой науки) будущего – это примерно то же самое, что первый закон Ньютона для всего того естествознания, которое было до сих пор. Именно до сих пор, потому что, хотя В.И.Ленин и писал в начале века в "Материализме и эмпириокритицизме", что тогдашняя физика рожала диалектический материализм, но, в общем-то, она его так и не родила. Тем более продолжает оставаться механистической биология, да и другие разделы естественных наук; но это к слову.

Вся эта картина, которую мы здесь  обозрели, сильно затемнена не чем иным, как самим вот этим термином "противоречие". Именно этот термин мешает понять, что схема единства противоположных моментов – это универсальный, основополагающий закон исследования любых явлений природы и общества в их динамике, в РАЗВИТИИ. Ведь когда говорят "противоречие", то у людей это в первую очередь ассоциируется с противоречиями в рассуждениях человека, в логической аргументации, но никак не с процессами в объективной действительности. Но всё имеет своё историческое объяснение, и термин "противоречие" укоренился тут потому, что первоначально диалектика исследовалась философами на материале собственных мыслительных процессов. Мы никаких терминологических новаций тут вводить не будем, но необходимо иметь в виду, что когда в марксизме говорят о "противоречии", то это не просто логическая фигура, а это универсальная естественнонаучная объяснительная конструкция, по своему концептуальному рангу равная законам Ньютона. Дальше, когда я буду говорить: "противоречие", то я прошу этот термин только так и понимать.

 

СТАЛО БЫТЬ, чтобы объяснить какое-либо явление в его развитии, в процессе неизбежного с течением времени перехода в качественно иное состояние, надо подвести его под схему противоречия, или единства противоположностей. Именно это и было сделано в марксистской политэкономии по отношению к такому сверхсложному явлению, как общественное производство в целом. Были выделены противочлены этого диалектического единства: производственные отношения как форма и производительные силы как содержание. Повторю, что при диалектическом подходе это так же решает вопрос, как в классической механике решает вопрос правильное вычленение движущегося тела и сил, которые на него воздействуют.

Содержание – это наиболее подвижный элемент диалектического единства, от него, собственно, и исходит внутренний импульс к развитию. "Производительные силы,– можем прочитать у Сталина,– являются … наиболее подвижным и революционным элементом производства."[3] Состав производительных сил – это люди, или производительные классы общества, и средства производства – то, что у нас принято было называть "материально-технической базой".

Форма – это элемент в диалектическом противоречии более консервативный. Форма, вообще говоря, и есть качественная определённость явления. Поэтому в марксизме совокупность производственных отношений и характеризовалась всегда как БАЗИС общества. Очень чёткие формулировки на этот счёт содержатся уже в одной из самых ранних работ В.И.Ленина "Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?", где он говорит о производственных отношениях как о СТРУКТУРЕ общества, о том, что они лежат в основе всех остальных, что именно выделение производственных отношений позволило выработать понятие общественно-экономической формации и что Маркс строение и развитие общественной формации объяснял исключительно производственными отношениями, причём в ленинском тексте слово "исключительно" подчёркнуто курсивом.[4]

В составе базисных отношений основную роль играют формы собственности на средства производства. Базис общества, как все вообще качественные, структурообразующие отношения, меняется скачком, а в промежутке между двумя скачками сохраняет относительную консервативность.  Промежуток между двумя крупными, скачкообразными изменениями базиса удобно поэтому называть БАЗИСНЫМ ЦИКЛОМ. Это есть как бы цикл "срабатывания" диалектического противоречия. В результате каждого такого "срабатывания" общество поднимается на новую и новую качественную высоту – РАЗВИВАЕТСЯ, переходит с одной ступени развития на другую.

 

ПОСМОТРИМ теперь, что и как происходит внутри базисного цикла.

Совершилась революция. Базисные отношения приведены в соответствие с потребностями развития производительных сил, т.е. подняты на новую качественную высоту. Можно обратить внимание на то, что изображение этого акта в марксистской литературе содержит в себе двойственность, которая заключается в следующем. С одной стороны, говорится, что базис отстал от ушедших вперёд производительных сил и вот теперь он их как бы догоняет. С другой стороны, говорится, что устаревший базис тормозил развитие производительных сил, а теперь они вырвались на простор. Но если он их тормозил, то они не могли его обогнать. А если они всё же ушли вперёд, значит, по крайней мере какая-то их часть обладает свойством преодолевать базисное торможение.

Разгадка состоит в том, что из всех составных элементов производительных сил один только человек является непосредственной частью природы и, следовательно, проводником и носителем свойственного природе, материи стихийного, спонтанного импульса к развитию. Техника – это элемент рукотворный, она связана с природой через посредство человека и самостоятельным носителем импульса к развитию быть не может. У научно-технического прогресса есть, конечно, свои объективные закономерности, но нельзя не учитывать, что без вмешательства человека техника не только прогрессировать неспособна, но даже не может просто сохраняться в рабочем состоянии.

Именно поэтому в марксизме всегда не техника, но как раз непосредственный производитель, трудящийся считался первой и главной производительной силой, важнейшим элементом производительных сил. "Первая производительная сила всего человечества есть рабочий, трудящийся",– говорил Владимир Ильич.[5]

На подходе к революционному взрыву базис устарел и требует перевода в новое качество, подъёма на новую качественную высоту, главная производительная сила – трудящиеся – как носитель развитийного импульса и субъект исторического действия "ушла вперёд", т.е. именно она и требует слома старого экономического строя, она же и осуществляет этот слом. А что же тормозится устаревшим базисом? Тормозится техническое развитие, потому что класс, совершающий революцию,– т.е., наиболее инициативный в обществе в данный момент и наиболее богатый творческим потенциалом,– он в предреволюционный период УГНЕТЁН, он стиснут, сдавлен в проявлении своей инициативы, и для него главной задачей временно становится не наращивание материальной культуры, а для него главной задачей становится освободить самого себя.

В соответствие с чем приводится базис в результате социальной революции? Он приводится в соответствие вот с этим историческим потенциалом нового производительного класса, с потребностями дальнейшего развития производительных сил в целом. Теперь и техника, материальная культура может двинуться в рост. Таким образом, в точке революционного сдвига базис приходит в полное соответствие с главной производительной силой, освобождая ей простор для проявления её творческого потенциала, а вот техническую компоненту базис в этой точке опережает. Материально-технической культуре только ещё предстоит расти и заполнять собою освобождённое для её роста вот это структурно-историческое пространство. В этой фазе цикла обновлённый базис выступает по отношению к материально-технической компоненте как ГЛАВНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ её дальнейшего прогресса.

Суммируя, сразу после революции базисное торможение устранено, базис приведён в соответствие с историческим потенциалом нового производительного класса, причём "соответствие" здесь не просто слово, а термин, и очень важный, марксистской политэкономии. Материально-техническую компоненту производительных сил базис опережает и служит ей "главным двигателем". Такова диспозиция в верхней, или начальной точке базисного цикла.

Обновлённые производственные отношения,– пишет Сталин в "Экономических проблемах социализма в СССР",– "являются той главной и решающей силой, которая собственно и определяет дальнейшее, притом мощное развитие производительных сил…

Никто не может отрицать колоссального развития производительных сил нашей советской промышленности в течение пятилеток. Но это развитие не имело бы места, если бы мы не заменили старые, капиталистические производственные отношения в октябре 1917 года новыми, социалистическими производственными отношениями. …

Никто не может отрицать колоссального развития производительных сил нашего сельского хозяйства за последние 20–25 лет. Но это развитие не имело бы места, если бы мы не заменили в тридцатых годах старые производственные капиталистические отношения в деревне новыми, социалистическими производственными отношениями."[6]

Так или иначе, базисный цикл начался. На протяжении базисного цикла совокупность производственных отношений в основном "держит" набранную качественную высоту. Базис существенно не меняется, он только конкретизируется, обрастает разными уточняющими подробностями. Могут, правда, быть достаточно заметные ответвления, своего рода базисные подциклы, но они в принципе общей картины не меняют,– как коллективизация у нас, хотя это и была настоящая революция для аграрного сектора, но общего характера социалистического строя в стране она не изменила, только его усилила. В свою очередь, несколько базисных циклов могут входить в один гигантский мегацикл, на протяжении которого сохраняется неизменным какое-то существенное отношение. Такие связи тоже надо уметь прослеживать, но об этом разговор будет чуть дальше.

Итак, базис "держит" качественную высоту; под ней, образно говоря, находится защищаемое базисом структурно-историческое пространство, которое должна заполнить прирастающая материально-техническая компонента, и она его заполняет. Между базисом и потенциалом нового производительного класса пока сохраняется соответствие. Подчеркну, что базисное соответствие в марксистской политэкономии – это не отсутствие диалектического противоречия, а одна из его фаз, его главная рабочая фаза.

К концу этой фазы, к концу базисного цикла базис продолжает удерживаться на имеющейся высоте; материально-техническая компонента производительных сил заполнила всё предоставленное ей пространство и упёрлась в "базисный потолок", началось торможение базисом производственно-технического прогресса, падение темпов роста и пр. Соответствие между базисом и потенциалом производительного класса   нарушено, в данной системе базисных отношений нет больше стимула для низовой производительной инициативы. Главная производительная сила как субъект исторического действия начинает выходить, так сказать, на обгон устаревшего базиса и готовится его взломать.

"Конечно,– цитирую опять Сталина,– новые производственные отношения не могут остаться и не остаются вечно новыми, … они начинают терять роль главного двигателя производительных сил и превращаются в их тормоз. Тогда на место таких производственных отношений, ставших уже старыми, появляются новые производственные отношения, роль которых состоит в том, чтобы быть главным двигателем дальнейшего развития производительных сил.

Это своеобразие развития производственных отношений от роли тормоза производительных сил к роли главного их двигателя вперёд и от роли главного двигателя к роли тормоза производительных сил,– составляет один из главных элементов марксистской материалистической диалектики."[7]

В чём состоит, конкретно, феномен "устаревания" производственных отношений, в чём это реально выражается?

В системе производственных отношений закрепляется господство класса, пришедшего к власти в результате революции. История,– безусловно,– вручает власть тому или иному классу не просто так, а для того, чтобы он развивал материальные производительные силы. Но разве эту объективную цель истории понимает каждый представитель нового господствующего класса? После революции внутри него быстро начинается расслоение. Часть класса занята производительной деятельностью на разных её уровнях, другая сосредотачивается в сфере надстройки, т.е. институционального обслуживания базисных отношений. Те, кто сосредоточен в сфере надстройки, видят главным образом только то, что здесь воспроизводятся отношения их господства. Для чего и почему,– подавляющее большинство этих людей это уже не интересует. Всё в большей и большей мере развёртывается рутинное, косное воспроизводство сложившихся базисных форм с одним только прицелом – удержаться как можно дольше у власти. Инициативные люди из собственного же класса становятся не нужны, спихиваются на нижние этажи социальной лестницы. Происходит ЭЛИТАРИЗАЦИЯ системы базисных и надстроечных отношений, монопольное сосредоточение власти и господства в руках сравнительно узкой касты, которая уже абсолютно неспособна думать о каких-либо общественных интересах и что-либо предпринимать ради этих интересов: она думает только об удержании своей монополии на власть и только эту цель преследует своими действиями, своей политикой. Таким образом, вот это "базисное торможение", о котором выше говорилось, этот тормозной эффект в общественном развитии создают не сами по себе где-то абстрактно витающие производственные отношения, этот эффект создают люди, отживающие классовые силы, благополучие которых связано именно и только с существующим базисом, и больше ни с каким иным, и которые обречены вместе с ним уйти с исторической сцены.

"Использование экономических законов,– опять Сталин,– всегда и везде при классовом обществе имеет классовую подоплёку, причём знаменосцем использования экономических законов в интересах общества всегда и везде является передовой класс, тогда как отжившие классы сопротивляются этому делу." "Нужна, следовательно, сила, общественная сила, способная преодолеть это сопротивление."[8]

Вот почему замена устаревших базисных отношений – это не какая-то техническая операция, а это всегда политический, классовый конфликт, политическое столкновение, политическая революция. Одной стороной этого конфликта выступают отжившие классовые элементы, которые цепляются за устаревшие базисные отношения, устаревшие формы собственности. Другой стороной конфликта выступает,– опять-таки,– главная, ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ составляющая производительных сил, т.е. те общественные слои, которые в данный исторический момент наиболее богаты творческим потенциалом и готовы сформироваться в новый господствующий класс. Когда в марксизме говорят о вызревании новых производительных сил в недрах старой формации, то имеется в виду, в первую очередь, вызревание класса-претендента, вызревание нового облика главной производительной силы общества. Но никоим образом нельзя представлять себе дело так, что, вот, вызрела готовая капиталистическая техника, и она стояла, ждала, когда буржуазная революция приведёт с ней в соответствие базисные отношения. Во всех без исключения капиталистических странах промышленный переворот происходил много позже буржуазной политической революции. В Англии буржуазная революция совершилась в 1649г., а промышленный переворот занял последнюю треть XVIII – первую четверть XIX века. Великая Французская буржуазная революция произошла в 1789–94гг., промышленный переворот начался почти одновременно с нею (знаменитый станок для изготовления жаккардовых тканей появился в 1805г.), завершился же промышленный переворот к концу 60-х годов XIX в. Образование Соединённых Штатов Америки провозглашено в 1776г., переход к фабрично-заводскому производству на северо-востоке страны стал осуществляться в начале XIX в., а мощный экономический подъём последовал лишь за гражданской войной 1861–65гг. И т.д.

"После того, как новые производительные силы созрели,– цитата из Сталина,– соответствующие производственные отношения и их носители – господствующие классы, превращаются в ту … преграду, которую можно снять с дороги лишь путём сознательной деятельности новых классов, путём насильственных действий этих классов, путём революции. Здесь особенно ярко выступает громадная роль новых общественных идей, новых политических учреждений, новой политической власти, призванных упразднить силой старые производственные отношения. На основе конфликта между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями, на основе новых экономических потребностей общества возникают новые общественные идеи, новые идеи организуют и мобилизуют массы, массы сплачиваются в новую политическую армию, создают новую революционную власть и используют её для того, чтобы упразднить силой старые порядки в области производственных отношений и утвердить новые порядки."[9]

Вот практически безукоризненное марксистское описание базисного конфликта.

Итак, мы накануне новой революции, в конечной точке базисного цикла,– или в его нижней точке, поскольку его начальную точку мы ранее назвали верхней.

Соответствие между базисом и производительными силами нарушено, материально-техническую компоненту производительных сил базис ТОРМОЗИТ, она придавлена и прозябает, а главная производительная сила "ушла вперёд", она исторически "обогнала" устаревший базис и готовится политическими средствами его взломать.

 

СЛЕДУЮЩИЙ вопрос,– как всё это выглядит при социализме?

При социализме всё это выглядит совершенно аналогично, с той лишь разницей, что ввиду номинального отсутствия эксплуататорских классов базисный конфликт не должен принимать разрушительный, взрывообразный характер, он должен разрешаться мирными, институциональными средствами.

Что поделаешь, приходится опять цитировать Сталина, ибо тут поистине кладезь премудрости на эту тему.

"… при социализме дело обычно не доходит до конфликта между производственными отношениями и производительными силами, … общество имеет возможность своевременно привести в соответствие отстающие производственные отношения с характером производительных сил. Социалистическое общество имеет возможность сделать это, потому что оно не имеет в своём составе отживающих классов, могущих организовать сопротивление. Конечно, и при социализме будут отстающие инертные силы, не понимающие необходимости изменения в производственных отношениях, но их, конечно, нетрудно будет преодолеть, не доводя дело до конфликта."[10]

Как видим, Сталин оказался слишком оптимистичен, но в целом ход событий предугадан правильно: будут инертные силы, которые могут оказать сопротивление прогрессивным изменениям в производственных отношениях. А вот следующее высказывание говорит и о том, что сопротивление может получиться достаточно серьёзным:

"… было бы неправильно … думать, что не существует никаких противоречий между нашими производительными силами и производственными отношениями. Противоречия безусловно есть и будут … При правильной политике руководящих органов … дело здесь не может дойти до конфликта между производственными отношениями и производительными силами общества. Другое дело, если мы будем проводить неправильную политику, вроде той, которую рекомендует т. Ярошенко. В этом случае конфликт будет неизбежен, и наши производственные отношения могут превратиться в серьёзнейший тормоз дальнейшего развития производительных сил.

Поэтому задача руководящих органов состоит в том, чтобы своевременно подметить нарастающие противоречия и во-время принять меры к их преодолению путём приспособления производственных отношений к росту производительных сил."[11]

Ну, что касается Ярошенко, это был типичный бухаринец, который отрицал какую-либо самостоятельную роль базисных отношений при социализме,– т.е., отрицал именно социалистическую специфику нашего общественного производства,– и стремился свести всё дело к так называемой "рациональной организации производительных сил на научной основе". На практике это оборачивалось переделкой нашего народного хозяйства на буржуазный лад,– что нам и продемонстрировали в дальнейшем бухаринцы при Хрущёве, при Брежневе–Косыгине и т.д.

 

ТЕПЕРЬ перенесёмся в ситуацию "застоя", куда-нибудь в первую половину 80-х годов. Каков должен был быть марксистский анализ этой ситуации с точки зрения закона соответствия?

Технико-производственное торможение было налицо: непрерывное падение темпов роста, замедление научно-технического прогресса, отрицательная динамика показателей эффективности, разбалтывание плановой дисциплины и т.д. С 1958 по 1980 год в три раза снизились темпы роста национального дохода и производительности труда, на треть упала фондоотдача, соответственно выросла материалоёмкость. Перебороть эти тенденции не удавалось. То и дело народное хозяйство сотрясали конвульсии, которые кого угодно не могли не заставить задуматься. Осенью 1982г., накануне смерти Л.И.Брежнева, страну потряс так называемый "алма-атинский тромб", когда остановились поезда в радиусе Красноярск–Свердловск–Волгоград и едва не был парализован огромный экономический регион, включая Казахстан, Среднюю Азию, Западную Сибирь и Южный Урал.

Спрашивается, что должно было делать в этой ситуации марксистски-грамотное политическое руководство? Констатировать,– прежде всего,– базисное торможение, причём все направления этого торможения, все его отрицательные тенденции, как в узел, сходились в одну точку – во вторую половину 50-х годов, к 1957–58 годам.

Далее, вообще нужно было задаться вопросом, в каком базисном цикле и в какой фазе этого цикла мы находимся. В начале 60-х годов собирались вступить в период развёрнутого строительства коммунизма и одно время считали, что мы действительно в этот период вошли. Значит, собирались переместиться из первой фазы коммунизма во вторую. Но это два разных даже не цикла, а скорее мегацикла, два разных цикла-гиганта. Новый цикл всегда открывается мощным базисным преобразованием, которое должно сыграть роль "главного двигателя" по отношению к материально-технической составляющей производительных сил. Если этот базисный "главный двигатель" не найден, материально-техническая составляющая развиваться не будет. Определили у нас в начале 60-х годов, какое преобразование в базисных отношениях станет вот этим "главным двигателем", который выведет материально-техническую составляющую к 1980 году на рубежи, намеченные Программой XXII съезда? Нет, не определили.

Даже более того. В экономической теории и практике после смерти И.В.Сталина возобладали бухаринские, правотроцкистские концепции, которые первую крупную пробу сил за послевоенный период устроили во время экономической дискуссии 1951–52гг. Все марксистские представления о диалектике способа производства были отброшены, было фактически выведено из обращения понятие БАЗИСА как экономического строя общества на данном этапе его развития. Понятие базиса подменили понятием "материально-технической базы", при этом совершили ещё одно грубейшее извращение марксизма: роль наиболее подвижного, революционного элемента производительных сил переадресовали от человека, от трудящихся масс – материально-технической составляющей.

Возьмите Программу КПСС 1961г. Там говорится: "Главная экономическая задача партии и советского народа состоит в том, чтобы в течение двух десятилетий создать материально-техническую базу коммунизма." "В результате СССР … превысит технический уровень наиболее развитых стран и займёт первое место в мире по производству продукции на душу населения."[12] А за счёт чего мы его займём-то, первое место? Ведь это гигантский рывок, чтобы его совершить, надо мощно раскрепостить инициативу непосредственного производителя, надо предложить какое-то очень крупное обновляющее базисное преобразование. А иначе за счёт чего все эти чудеса-то произойдут,– по щучьему велению?

Но такое обновляющее преобразование в базисных отношениях (естественно, и в отношениях надстроечных, которые суть концентрированное выражение базиса) предложено не было. Поэтому и из затеи с построением к 1980 году материально-технической базы коммунизма ничего не получилось.

А можно было такое преобразование предложить? Да, конечно, можно было. Мы на предыдущих заседаниях политклуба разобрали уже, что первая фаза коммунизма отличается от второй, главным образом, характером труда, или, что то же самое, характером соединения производителя, трудящегося, со средствами производства: по типу "рабочей силы" или по типу осуществления творческой способности. Поэтому можно было предложить развёрнутую долговременную программу перехода от массовой реализации в народном хозяйстве "рабочей силы" трудящихся к массовой реализации их творческой способности. И политический инструмент такого перехода ведь был уже нащупан, и об этом мы также говорили на предыдущих политклубах: это концепция развития самокритики и массовой критики снизу. Проведение в жизнь такого комплекса политических и базисных преобразований раскрепостило бы инициативу людей и создало бы по отношению к непосредственно хозяйственному строительству требуемый эффект "главного двигателя", аналогичный тому, который имел место в 30-е годы. Такие преобразования выступили бы и как необходимая социалистическая ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ нашего общества, деэлитаризация и дебюрократизация сложившихся к тому времени базисных отношений низшей фазы коммунизма, а в этом, безусловно, ощущалась нужда.

Но ничего этого,– как уже говорилось,– сделано не было, что и обрекло партийную Программу 1961г. на провал. Материально-техническая база коммунизма не выстраивалась, потому что у этого процесса отсутствовал базисный "главный двигатель". Базисные отношения первой фазы коммунизма, и прежде всего ведущее отношение: труд-"рабочая сила", во всех его, как говорится, многогранных проявлениях,– оказались предоставлены самим себе. В этом состоянии они, как и положено по законам социальной диалектики, стремительно УСТАРЕВАЛИ и ЭЛИТАРИЗОВАЛИСЬ, т.е. обюрокрачивались, власть и собственность монополизировались различными кастами и кланами, а труд всё более приобретал характер наёмной, "рыночной" рабочей силы. Сбылось предвидение Сталина: социалистические производственные отношения превратились из "главного двигателя" в серьёзнейший тормоз развития производительных сил. И именно потому, что проводилась неправильная политика, "вроде той, которую рекомендовал Ярошенко".

Но мало того. Если демократическая идея Сталина – идея развёртывания самокритики и массовой критики снизу – просто не осуществлялась, то созданная им экономическая система, хозяйственный механизм подверглись демонтажу и разгрому. И этот разгром сталинской хозяйственной модели, начавшийся со второй половины 50-х годов, породил,– плюс к общему устареванию производственных отношений первой фазы коммунизма,– ещё дополнительный регрессивный подцикл; т.е., базис не только устаревал, что называется, своим чередом, но этот процесс ещё подстёгивался, усугублялся частично безмозглыми, а частично вредительскими "реформами".

В последнее время среди части наших теоретиков усилилась тенденция идеализировать этот период: дескать, и темпы роста были выше, чем на Западе, и абсолютные приросты больше, и вообще всё было замечательно,– непонятно, почему развалилось. Конечно, по сравнению с нынешней катастрофой мы в 1980г. жили, действительно, вроде как бы при коммунизме, но общая динамика объективных циклических процессов внутри способа производства была крайне неблагоприятная. Марксистский социодиалектический анализ уже с конца 70-х годов, если не раньше, однозначно показывал, что дело идёт на нерегулируемый, стихийный базисный взрыв. Мне неоднократно приходилось в своих выступлениях повторять, и я снова повторю, что происшедшая катастрофа была всецело прогнозируема, и она реально прогнозировалась честными учёными, а что наших предостережений не слушали, это уже не наша вина.

Но базисный конфликт, упущенный нами из-под контроля, нерегулируемый для нас, вполне мог оказаться очень хорошо регулируемым со стороны нашего классового противника. И он в полной мере таковым и оказался. Безусловно, против нас была развязана агрессия. Но нельзя игнорировать и тот факт, что агрессия была развязана в определённой питательной среде, и этой питательной средой служила глубоко регрессивная социодинамическая ситуация в нашем обществе на протяжении длительного времени. Против здоровой страны агрессия не прошла бы, ни "холодная", ни "горячая",– как не прошла она в 30-х годах и потерпела полный крах во время Великой Отечественной войны.

 

ВОПРОС теперь в том, как из этой ямы выкарабкиваться.

Чтобы на этот вопрос правильно ответить, нужно ясно себе представлять, на чём мы споткнулись, какова природа той ямы, где мы сидим. А споткнулись мы на том, что не смогли  общественно-сознательным способом разрешить противоречие перехода от первой фазы коммунизма ко второй. Между чем и чем было это противоречие? Между устаревшими социалистическими производственными отношениями первой фазы, которые всё жёстче и жёстче сковывали инициативу рядового работника, и внутренними запросами на большее проявление личностной инициативы со стороны главной производительной силы. Мы это противоречие упустили из-под контроля, этим воспользовался классовый враг, людей дезориентировали, подсунули им инициативу на частнопредпринимательский лад; они за неё ухватились и пока держатся. Базис попросту рухнул, и этот обвал окончательно придавил производительные силы. Никакого "капитализма" в стране нет, потому что нет основного признака капитализма – капиталистического производства. Раз нет производства, то нет и капиталистического базиса, поскольку базис – это совокупность отношений людей по производству. Пока есть лишь совокупность отношений по воровству.

Капитализма не только нет, но и не будет, и не может быть, потому что нас оккупировали не для того, чтобы приобщить к американскому и западноевропейскому образу жизни, а для того, чтобы этот западный образ жизни поддерживать за счёт разграбления и хищнического уничтожения наших природных ресурсов, в том числе и человеческих. Где мы находимся, это просто гиблая дыра, в которой процесс разрушения будет идти безостановочно.

Было ли попадание в эту дыру фатально предопределено? Нет, не было. Нормальный ход событий,– ну, нормальный по сравнению с теперешним нашим положением – должен был быть такой, что внутри партии должны были бы, всё-таки, созреть здоровые, подлинно коммунистические и подлинно патриотичные силы, и они должны были дать бой перерожденцам,– естественно, не нарушая целостности социалистического развития и уж тем более не позволяя поколебать Советский государственный строй. Кстати, непосредственной и главной задачей внешнего вмешательства было именно воспрепятствовать формированию и появлению вот этих здоровых внутрипартийных сил. И с этой задачей наши враги справились,– приходится признать,– блестяще. Они появление этих новаторски-преобразовательных сил просто-напросто сымитировали. Ведь и Горбачёв, и Ельцин при своём выступлении на политическую авансцену маскировались не под кого иного, как под носителей критического, обновляющего импульса изнутри самой партии. А иначе им бы народ не удалось обмануть, потому что народ такого импульса ждал.

Мало того; в политическую жизнь была запущена масса имитаторов более мелкого калибра, чтобы ожидаемый импульс уже нигде и никак не мог пробиться. Об этом подробно говорилось на первом заседании нашего политклуба ("Существует ли сегодня в стране коммунистическое и вообще левое движение?"), поэтому сегодня я не буду повторяться.

Ну, ладно; операция по имитации коммунистического возрождения противнику в значительнейшей мере удалась, начиная с Горбачёва и кончая многими из тех, кто и сегодня ещё на митингах кричит – и будет ещё кричать. Ладно. Но давайте посмотрим на  уровне законов социальной диалектики,– ТАМ успешность этой операции противника что-нибудь существенно изменила? Она, что,– повернула ход истории в другое русло? Да ничего подобного. Объективная СОЦИОДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ситуация в принципе осталась такой же, как была. Она безмерно усложнена и отягощена, но В ПРИНЦИПЕ не изменилась.

Базис тормозил общественное развитие как низкий потолок, а теперь ещё и стену обвалили, и он рухнул нам на голову. Никакого нового базиса, т.е. нового разумного строения на этом месте не возникло и не возникнет. Разобрать завал мешают оккупанты. Их надо прогнать, это уже отдельный разговор, и вылезать из-под развалин. Ставить задачу строительства заново того базиса,  который был, чтобы потом при нём жить,– это совершеннейшая бессмыслица. Мы при нём жили, жили, и в результате он на нас завалился. История по два раза подряд такие эксперименты не проделывает. Восстановить прежний базис нужно только как символ победы над оккупантами, а дальше сразу двигаться вперёд. Материально-техническая компонента наших производительных сил – это единый народно-хозяйственный комплекс. Он ни в какой многоукладной экономике и ни в каких переходных периодах не нуждался и не нуждается. Он нуждается в том, чтобы в нём порочный косыгинский принцип прибылеобразования заменили на правильный сталинский. Это и надо делать. Человеческая составляющая производительных сил объективно нуждалась в качественно новых формах проявления своей личностной инициативы. Но эти формы должны быть разумными и нравственными. ОБЪЕКТИВНО нация не нуждалась и не могла нуждаться в "свободе" воровать и спекулировать. Объективно она нуждалась в большей свободе творить, производить. Вот этот её объективный интерес и надо ей раскрывать, пока хотя бы наиболее восприимчивая её часть этого не поймёт. А понять свой объективный интерес люди в известном смысле обречены. Но добиться этого смогут только настоящие, "не имитационные" коммунисты. Поэтому надо объявить войну имитаторам, где бы они ни сидели и в какие бы одежды ни рядились.

И в итоге мы оказались перед той же проблемой, которую должны были решить, решение которой было для нас жизненной необходимостью, но этому помешала горбачёвская авантюра. Эта проблема – прорыв в коммунизм. Мы не могли дольше оставаться при так называемом "развитом социализме", потому что все видели, что это превращалось уже просто в какое-то гниение. Мы замешкались, топтались на месте, и нас дополнительно спихнули в яму. Проблема осложнилась ещё вопросом вылезания из ямы и залечивания полученных при этом синяков и шишек, но в принципе она никуда не делась, и по-прежнему у нас нет иного пути. Нельзя же всерьёз считать "альтернативой" сидение в гиблой яме. Всё это надо доводить до понимания народа. В яме он уже насиделся – или скоро насидится, назад в "развитой социализм" инстинктивно не хочет. Значит, нужно раскрывать ему давно уже его ожидающий, единственно возможный путь вперёд.