Член Исполкома СГ СССР
Т.ХАБАРОВА
ВЫСТУПЛЕНИЕ
на
совместном заседании Рабочей группы Исполкома СГ СССР
с
москвичами – делегатами и участниками Съезда
Москва,
29 ноября 1995г.
НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ: сколько мы
будем заниматься склоками. Там,– дескать,– наши люди, надо делать общее дело и
т.д. Никаких общих дел у нас с людьми типа Козлобаева,– когда они уже
выявились,– быть не может и не должно.
В Москве почти в точности
повторилась ситуация, которая была на Большевистской платформе в Минске. Так же
была даже не борьба за первенство, а был открыт "огонь на поражение".
Во имя чего? Ведь я не соперничала с Андреевой из-за представительского
лидерства. Оставьте мне моё. Нет, ей этого было мало. Ты уйди совсем, отовсюду.
Да как я могу уйти, это мой замысел, это дело моей жизни.
С Козлобаевым: то же самое,
откровенная стрельба на поражение. Самое комичное, что ведь и с ним я не
собиралась соперничать из-за представительского лидерства. Да будь ты председателем
чего угодно, только веди себя как человек и не мешай мне делать моё дело. Нет,
опять: ты уйди совсем. Всё мне оставь и уйди. Да как я могу уйти?.. И какая
польза делу от этого?
Мне могут сказать: это ваша
личная жизненная драма.
Но я убеждена, что драма здесь
не личная, а глубоко общественная. Ведь война с нами ведётся, вот именно,
психополитическая. Самое главное для противника в этой войне – чтобы народ не
понимал, что вообще происходит. Самая большая опасность для противника, с нашей
стороны,– это люди, которые правильно и досконально понимают, что происходит,
могут логично, убедительно это объяснить и тем самым указать народу реальный
путь избавления от дурмана. Вот против них, т.е. против нас, и ведётся главным
образом война. Задача: отслеживать таких людей и не давать им пробиться на
поверхность политической жизни. Задача для противника тоже очень не простая,
потому что нельзя просто затоптать, уничтожить идею, скажем, возрождения СССР.
Какая-то часть народа всё равно инстинктивно будет к ней тянуться.
Значит, надо сделать так, чтобы
идея внешне вроде как бы фигурировала на политической сцене, удовлетворяла бы
инстинктивные стремления какой-то части людей, но в то же время чтобы она была,
по существу, кастрирована, чтобы дальнейшего продуктивного развития у неё не
было, чтобы противнику от неё никакая опасность не грозила. Т.е., вместо
подлинного носителя идеи, подлинного инициатора надо подсунуть ложного лидера,
козла–провокатора.
И вот, ради выполнения этой
задачи на сей день содержится – именно
содержится, а не что-либо иное,– огромный, разветвлённый, дорогостоящий, на
свой лад очень квалифицированный аппарат, именуемый левым, или коммунистическим
движением. Распад КПСС, это был не последний акт горбачёвщины на политической
сцене. После распада КПСС должны были, предусмотрены были образоваться все эти СК,
РПК, РКРП и несть им числа, и они должны были
не дать сделать три взаимосвязанные вещи, необходимые народу для победы в
психополитической войне:
не дать возродить унитарную, единую КПСС;
не дать возродить КПСС большевистскую;
и тем самым не дать возродить
Союз Советских Социалистических Республик, построенный на Конституции СССР, а
не на разных предательских "концепциях".
Вот они это самое и делают. Я
не хочу рисовать какую-то апокалипсическую картину, не хочу сказать, что
подлинного, настоящего коммунистического движения в стране не может быть. Оно
может, должно быть и обязательно будет; но надо ясно понимать и то, что в
данный момент мы не с ним имеем дело и не в нём существуем. Пока мы имеем дело с наследием и охвостьем горбачёвщины,
с её последним актом, с её своеобразной "шестой колонной".
Я не говорю также о честных
людях внизу этого движения. Их довольно много, но когда они 40 мин. слушают
Хабарову, а потом полтора дня у них на глазах ту же Хабарову открыто и
закулисно избивают и втаптывают в грязь, они в результате идут за
козлом–провокатором.
Я сказала – движение
"содержится". Оно именно содержится, никто из них, начиная с
полумиллионной КПРФ, не живёт на партвзносы. Когда возникает какой-то мыльный
пузырь из пяти человек, Соловьёв со товарищи, каждую неделю газета[1],
везде состоит, при всём этом патологическая, рационально не объяснимая
ненависть к Большевистской платформе, я однозначно делаю вывод: пузырям таким платят, и платят именно за то, чтобы не было
единой КПСС, чтобы не было большевистской КПСС, чтобы не было Союза,
возрождённого на Конституции СССР. Больше им платить не за что.
Где-то в 93–94гг. меня
регулярно извещали, что,– мол,– берегитесь, будет облава на лидеров оппозиции.
Меня это всегда смешило. Лидеры нынешней оппозиции – это ценнейшие кадры
психополитической войны, и если даже в окружении Ельцина найдётся такой
дуролом, что придумает устроить на них облаву, то ЦРУ скорее самого Ельцина
ликвидирует, чем хоть волос с их головы упадёт.
Вот это ситуация, в которой реально
протекает наша борьба, и с кем мы реально боремся. Пока до борьбы с режимом
дело не дошло. Козлы–провокаторы не дают нам выйти на борьбу с режимом. И пока этот приём срабатывает безотказно.
Большевизма в стране в том виде, в каком он должен быть, нет; унитарной КПСС
нет; предпринимаются все усилия и для того, чтобы не пошло по нашей концепции,
по нашей схеме восстановление СССР, чтобы опять какой-то мыльный пузырь
получился, имитация.
Поэтому надо отдавать себе
отчёт, что вся эта козлобаевщина – это не склока, не чья-то дурь, это враг, враг опасный, отнюдь не глупый,
действующий не по дурости, а по прекрасно отработанной технологии, и с этим
врагом надо научиться эффективно бороться. Нельзя оставлять ему поле боя. Надо
научиться вытеснять его с захваченного пространства.
А главное наше оружие здесь –
это предельно чёткая логическая и политическая обрисовка наших позиций. Чтобы
не дать противнику изобразить нас теми, кем ему хотелось бы нас изобразить.
Чтобы люди, в конце концов, поверили нам и пошли бы за нами, а не за платными
перехватчиками наших идей.
Вот до каких кондиций надо
довести наши документы, вот почему мы их целый месяц мурыжим, и почему это – не
копание в склоке, а серьёзнейшее дело, которое мы если толком не сделаем, то и
дальше большого толка не будет.