ЧТО ПРОИСХОДИТ С НАШИМИ ДЕНЬГАМИ?
Выступление Т.ХАБАРОВОЙ
ДАВАЙТЕ мысленно проделаем одну несложную финансово-экономическую операцию; у неё есть и научное название, она называется - ДЕНОМИНАЦИЯ национальной валюты. Но вы не пугайтесь, поскольку это означает, всего-навсего, что в целях упрощения денежных расчётов меняется масштаб измерения (или номинал) денежной единицы.
Так, например, в 1922 г. у нас 100000 тогдашних рублей по своей реальной покупательной силе равнялись одной копейке 1913 г. Поэтому в 1922-23 гг. были последовательно проведены две деноминации рубля, путем выпуска новых денежных знаков. В 1922 г. 1 рубль нового выпуска был приравнен 10000 прежних, и в 1923 г. рубль нового образца приравняли миллиону рублей, имевших хождение до всех этих мероприятий. Деноминация - это не то же самое, что денежная реформа. Денежная реформа, как правило,- акция гораздо более многоплановая, многоаспектная.
Итак, проводим деноминацию рубля в соотношении 10000:1. Что за картина возникнет у нас, в результате, на прилавках магазинов и в наших кошельках?
Картина, которая образуется на прилавках, окажется подавляющему большинству наших сограждан хорошо знакома из их советского покупательского опыта. Во всяком случае, ничего неузнаваемого не будет.
Булка белого хлеба стоила 20-28 коп., теперь стоит 23-26 коп. (данные на первую декаду февраля 1996 г.). Исчезли дешевые батоны, стоимостью ниже 20 коп. Буханка черного хлеба стоит 28 коп., вместо двадцати. Пакет молока - 32 коп., вместо тридцати шести. Яйца чуть не в два раза подешевели: 54 коп., а были около рубля (90 коп. и 1 руб. 05 коп.). Также чуть не вдвое дешевле масло - было 3 руб. 50 коп. килограмм, а теперь можно купить по цене меньше двух рублей. Сыр голландский был 2 руб. 60 коп., теперь бывает и дешевле двух рублей (1 руб. 90 коп.). Мясо по стандартной цене 2 руб. 20 коп. продавалось, как многие помнят, далеко не лучшего качества, сейчас за 2 руб. 30 коп. продают бескостное. Цены на колбасы и колбасные изделия размещались в интервале от двух до трёх рублей (я имею в виду ходовые, не деликатесные сорта), теперь значительная часть таких изделий стоит, опять-таки, ниже двух рублей. Картофель (зимой) стойл 12 коп., теперь - 20-25 коп.; подорожал. Зато мандарины, бананы были по 2 руб., теперь мандарины по рублю, бананы вообще по 60-70 коп. Коробка сахара стоила рубль с несколькими копейками, теперь цена ее ползет от 50-ти к 60-ти коп.
В несколько раз подорожал проезд на городском транспорте (в метро - с 5 до 15 коп.). Но нельзя не отметить, что ветераны по городу путешествуют бесплатно.
Самый, вроде, болезненный вопрос - квартплата. Однокомнатная квартира в “хрущобе”, со всеми “потрохами”, включая телефон, обходилась накануне “перестройки” около 8 руб. Теперь за нее просят около 9 руб. (87000 руб.).
Хорошие импортные женские сапожки - из натуральной кожи, модные - стоили 100 руб. осенние (холодные); утепленные, соответственно,- выше. Сейчас модель такого класса обойдется примерно в полмиллиона; т.е., с учетом предположенной нами деноминации, всего в 50 руб. Но надо учитывать, что почти в два раза подешевел доллар: он стоит всего 45-47 коп., вместо доперестроечных 80-90. Так что цена хороших импортных вещей в долларах практически не изменилась. Я подчёркиваю,- хороших, таких, какие в подавляющем большинстве случаев и поставлялись раньше по импорту, потому что заведомую дрянь государство не ввозило. Теперь же, кроме нормального, так сказать, импорта, идет массовый демпинговый сброс в страну устаревшего, залежалого, вышедшего из моды и просто некачественного зарубежного товара.
Самая большая неожиданность подстерегала бы нас не в магазинах и не на рынках, а в ведомостях на получение зарплат, пенсий и т.п. Пенсионеры обнаружили бы, что вместо привычных им в ту пору 120-130 руб. они получают где-то в районе 30-40 руб., а иные и того меньше. Множество работников бюджетных предприятий и учреждений живёт на невиданную и неслыханную в советские времена зарплату, вдвое, а то и втрое ниже минимума, установленного Советской властью, т.е. 70 руб. Высококвалифицированный рабочий, у которого заработок чуть перевалил за 100 руб., считает себя едва ли не счастливчиком, которому крупно повезло. Официально объявленный уровень минимальной зарплаты... 7 руб. 50 коп., около 15 долл. в месяц (а при Советской власти было порядка 50 долл.) И это при условии, что уровень цен на основные потребительские товары, как мы видели,- в среднем почти тот же, а целый ряд социальных благ, которые раньше были бесплатными или фактически бесплатными, теперь коммерциализированы и требуют, чтобы ими воспользоваться, огромных дополнительных расходов.
НАС МОГУТ СПРОСИТЬ, - а правомерна ли вот эта операция, которую мы мысленно совершили?
Да, она вполне правомерна. У всякой денежной единицы, кроме её номинальной стоимости,- т.е. той цифры, которая написана на дензнаке,- есть стоимость объективно-экономическая, или ТОВАРНАЯ. Во все времена и у всех народов, как правило, номинал денежной единицы - это стоимость небольшого, но все же достаточно существенного набора элементарных жизненных благ. Так, в советское время на рубль можно было купить полбулки хорошего хлеба, пакет молока, 150 г колбасы и ещё вволю наездиться на общественном транспорте по городу. (Кстати, возможности американского доллара в этом отношении гораздо более ограниченные, и если вы на него в Америке покушаете хлеба с молоком, то уж точно никуда не уедете.)
Таким образом, та “денежка”, на которую обменивается вышеупомянутая элементарная товарная стоимость,- полбулки хлеба плюс пакет молока и т.д.,- это и есть нормальный, объективно обоснованный номинал вашей денежной единицы, ваш законный РУБЛЬ. Если у вас на рубль вдруг стало нельзя купить абсолютно ничего, а элементарный набор потребительских благ приобретается только на 10000 руб. (но именно это и имеет место сегодня в России), такая картина означает, что НОМИНАЛЬНУЮ СТОИМОСТЬ ДЕНЕЖНОЙ ЕДИНИЦЫ ИСКУССТВЕННО ЗАНИЗИЛИ В 10000 РАЗ. И ничего больше.
Нам говорят про “инфляцию”. Но какая, простите, инфляция, если добрая половина товаров на потребительском рынке продается по бросовым ценам? Где вы видели в советское время апельсины и бананы по 50-60 коп., сосиски по полтора рубля, кожаную куртку за сумму меньше ста рублей? Никакой инфляции в надлежащем смысле этого слова нет (т.е. инфляции как сплошного “всплывания” цен выше некоторой объективно обоснованной величины). Люди не покупают товар не потому, что он слишком дорог, а потому, что у них нет денег купить его даже по явно заниженной цене. Если нынешние наши деньги считать не в номинальном исчислении, - которое искажено в 10000 раз,- а в исчислении ТОВАРНОМ, единственно правильном, то в целом нет не только никакого существенного повышения цен, а напротив того, ряд потребительских цен стоит на демпинговой отметке, если сравнивать с нашим предперестроечным прошлым.
Болтовня о “либерализации”, об “инфляции” и борьбе с ней, все эти выкрутасы с ценами, что за хлеб почему-то надо платить не 22 коп., а 2300 руб.,- все это дымовая завеса, под которой сотворено и продолжает твориться грандиознейшее и гнуснейшее экономическое преступление против народа: ПРЯМОЕ УРЕЗАНИЕ РЕАЛЬНЫХ ДЕНЕЖНЫХ ДОХОДОВ НАСЕЛЕНИЯ В НЕСКОЛЬКО РАЗ, произведенное командно-административным путём, без всяких экономических и правовых к тому оснований, по указке и в интересах внешнего геополитического противника и внутреннего криминального сообщества.
В самом деле, если бы люди в один прекрасный день явились получать зарплату, пенсию, цены в магазинах прежние, а им на руки выдают вместо прежних 120 руб. - двадцать, то такой номер, естественно, не прошел бы. А когда стронули с объективной основы номинал рубля и начали им манипулировать, народ,- в массе своей,- в этих многотысячных суммах психологически запутался и позволил себя облапошить. От скольких пенсионеров не так давно можно было слышать: как же, мне Советская власть платила 90 руб., а Ельцин вон какие тыщи отваливает. А что толку от этих “тыщ”, если раньше на тысячу вы могли купить мебельный гарнитур, теперь же - пучок петрушки,- это ещё надо было долго объяснять, и без гарантии, что поймут.
НО, ОПЯТЬ-ТАКИ, МНЕ СКАЖУТ: цены ведь растут, этого невозможно отрицать.
Цены растут, однако суть инспирированной экономической катастрофы в стране - не в росте цен, а в НАСИЛЬСТВЕННОМ, ПРИНУДИТЕЛЬНОМ (И ПОТОМУ ПРЕСТУПНОМ) СНИЖЕНИИ В НЕСКОЛЬКО РАЗ ЖИЗНЕННОГО УРОВНЯ ОСНОВНОЙ МАССЫ НАСЕЛЕНИЯ ЧЕРЕЗ ПРЯМОЕ УРЕЗАНИЕ ДЕНЕЖНЫХ ДОХОДОВ. Отсюда вытекает и способ борьбы с катастрофой: не надо нам ничего рассказывать про инфляцию, налоговую политику и пр., а надо просто поствить задачей - в кратчайший срок вернуть денежные доходы пострадавшей части населения на тот законный, заработанный, исторически сложившийся уровень, на котором они находились при Советской власти.
Вообще, кандидату на пост президента от левых сил можно было бы порекомендовать включить в свою программу этот пункт: ПРОВЕСТИ ДЕНОМИНАЦИЮ РУБЛЯ, это сразу раскрыло бы людям глаза на всю мерзость совершённого по отношению к ним обмана и, думается, помогло бы в массовом порядке мобилизовать народ на борьбу за свои права, за возвращение социализма. Потому что появилась бы некая наглядная отправная точка этой борьбы, и необходимость социализма сконцентрировалась бы, воплотилась в предельно конкретное требование - вернуть нагло украденный уровень личного дохода, личного благосостояния.
Разберемся теперь немного с ростом цен. Как уже было сказано, по ряду позиций цены в нормальном товарном, а также долларовом исчислении не только не выросли, после всех махинаций с ними, а даже упали. Если сейчас деноминировать рубль, а потом минимальную зарплату восстановить на отметке в 70 руб., то можно не сомневаться, что цена на те же яйца или сахар быстро вернется к прежнему уровню, т.е. одному рублю, она не останется на уровне 50-60 коп.
Это обусловлено тем, что цена товара есть объективная, а не произвольная экономическая величина, это денежное выражение стоимости товара, стоимость же определяется, в конечном итоге, достигнутой на данный момент общественной производительностью труда. А производительность труда не меняется в одночасье в десятки и в тысячи раз, ни в ту, ни в другую сторону. Поэтому, когда говорят о внезапном росте цен в тысячи и десятки тысяч раз, реально речь может идти только об изменении масштаба, которым измеряется цена, т.е. все того же номинала денежной единицы. Вот и надо всегда начинать с выяснения,- а кому, собственно, и для чего потребовалось в данном случае этот масштаб менять? Почему американцы не хотели конвертировать свой доллар в полновесный советский рубль, когда им 80-90 коп. за него давали, и конвертируют сейчас, когда на нашем рынке доллар в номинале вдвое обесценился?
Давайте посмотрим на объективную стоимостную структуру рубля, какой она была при социализме. Кроме того, что на рубль можно было непосредственно купить такой-то и такой-то товар, у него ещё, как у айсберга, имелась во много раз большая “подводная” часть. Обладатель советского рубля, заработавший его на советском предприятии, имел право на бесплатное здравоохранение и образование, на систематическое повышение своего общего жизненного уровня, платил символическую сумму за жилье и т.д. Но, хотя мы и говорим - “бесплатная” медицина, понятно, что в действительности тут никакой бесплатности нет, а это сфера колоссальных вложений централизуемых государством средств. И поскольку в этой сфере для каждого гражданина заранее было предусмотрено и просчитано в денежном выражении место на любой случай его нездоровья, то вот эта его доля в стоимости общественной системы здравоохранения как бы незримо тоже присутствовала в находящемся у него на руках рубле.
И точно так же по образованию, по отдыху, по жилью и пр.,- по всем видам и каналам общественного потребления, которое бесплатно для индивида, но оно вовсе не бесплатно для народа в целом, для общественного производственного организма. А потому огромная стоимость этого общественного потребления объективно не может не быть отражена в стоимостной структуре денежной массы и тем самым - в структуре каждого рубля. Как это выражается на поверхности явлений - это другой вопрос. На поверхности явлений это выражается так, что в обслуживании определённых ситуации наличный рубль, который на руках у гражданина, вовсе не участвует. Скажем, гражданин лег на операцию в больницу. Эту ситуацию обслуживает не наличный рубль, а его безналичный двойник, которого гражданин в глаза не видит. Вот таково существенное свойство, такова стоимостная структура советского рубля,- что у него имеется незримый двойник, обслуживающий ситуации, которые для отдельного трудящегося и его личного кармана выглядят бесплатными.
Честно потрудившийся советский гражданин пришёл в больницу. (Я имею в виду лучшие времена Советской власти, когда действительно так и было, когда врачей и медсестёр не научили ещё брать взятки и т.п.) Гражданин предъявил паспорт и направление из поликлиники - и все. И отдал кошелёк жене. Наличные рубли в кошельке спокойно дожидаются его возвращения домой, а по оплате его койкоместа в больнице, его питания, труда высококвалифицированного медперсонала, дорогостоящих лекарств, функционирования сложнейшей аппаратуры,- по всему этому “крутятся” уже рубли безналичные, и голова об этом у гражданина не болит.
По существу, честно заработанный советский рубль, - помимо того, что он имел непосредственную покупательную силу, - он являлся ещё и своеобразной кредитной карточкой, которая - в финансовом плане - без всяких дополнительных затрат (или с минимальными затратами) открывала гражданину СССР двери больниц, санаториев, высших учебных заведений, библиотек и музеев, самолетов и поездов дальнего следования, спортивных залов и т.д. Причём, по отношению к гражданам, ещё не достигшим трудоспособного возраста, многое из этого делалось, фактически, как бы в порядке огромных безвозвратных ссуд.
Если взять стоимостную структуру денежных доходов работника наёмного труда в любой развитой капиталистической стране,- где за всё надо платить наличными,- и посмотреть, какую долю там составляют расходы на оплату жилья, на страховку по болезни, страховку от безработицы и пр., то можно судить, что наш советский рубль, вкупе со своим безналичным двойником, представлял собой хитрую стоимостную конструкцию, типа айсберга (как было уже сказано), у которого “под водой” находилось минимум 80% всего объема, и лишь процентов 15-20 “плавало” на поверхности. Подробный и очень интересный расчёт такого рода приводится в широко известной книжке Ю.Мухина “Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно”, на стр. 240-248; соответственно, я вас к этому труду отсылаю и воспроизводить здесь эти выкладки не буду.
ИЗ ВСЕГО ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО однозначно вытекает вывод, что ввиду колоссальной разницы в объективной стоимостной структуре национальной валюты при социалистическом и при капиталистическом типе хозяйствования, никакая ПРЯМАЯ КОНВЕРТАЦИЯ ВАЛЮТЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СТРАНЫ В ВАЛЮТУ КАПСТРАН В ПРИНЦИПЕ НЕВОЗМОЖНА.
Под социалистической страной мы понимаем страну, в которой государством безусловно обеспечивается право на труд, а также предоставляются другие социально-экономические гарантии в объёме, хотя бы приближающемся к уровню Конституции СССР 1977 года.
И напротив того,- требование к социалистической стране сделать её валюту свободно конвертируемой, это опаснейшее орудие экономической экспансии и геополитической агрессии против данной страны.
Ведь,- в сущности,- что зашифровано в требовании о свободной конвертации рубля в доллар?
Как мы уже рассмотрели и убедились, никто вам не будет “конвертировать” фактическую кредитную карточку в деньги и деньги - в кредитные карточки. Перед обладателем кредитной карточки - в нашем случае социалистического рубля - поставят условие: выразить реальную стоимость этой вашей, фигурально говоря, “карточки” в наличных деньгах.
Но что, собственно, это значит? Это значит, на практике,- сломать специфическую стоимостную структуру рубля, коммерциализировать, т.е. перевести из бесплатных в платные, весь массив жизненно важных благ, которые при социализме распределяются по каналам общественного потребления. А что остается тогда от социализма? Да ничего не остается.
Хочу всячески обратить ваше внимание, что фундаментальные различия между капитализмом и социализмом можно формулировать в разных аспектах и на разных уровнях абстракции или, соответственно, конкретики. Можно на чисто литературном, публицистическом уровне, можно на языке философском, философско-политическом, политэкономическом и т.д. Можно и на языке валютно-финансовых отношений. Чрезвычайно важно понять, что острота различия не притупляется, оттого что оно поворачивается под разными углами зрения. Иногда у нас зацикливаются на эксплуатации или на форме собственности и т.п.; при этом идеологическая бдительность теряется: если нам в открытую о смене форм собственности не говорят, то остальное мы склонны пропустить мимо ушей.
Мол,- собственность вроде не затрагивают, а будет или не будет рубль свободно конвертируемым, это не так уж и существенно.
Между тем, СВОБОДНАЯ КОНВЕРТИРУЕМОСТЬ РУБЛЯ - ЭТО ТА ЖЕ СМЕНА ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ, только выраженная на валютно-финансовом языке.
В эти ловушки нужно научиться не попадаться, потому что ими виртуозно пользуется современный коллаборационизм. Вот идут к власти - как будто бы - коммунисты. Они вам наобещают с три короба, и все их обещания на бумаге выглядят гладко, складно, красиво,- ни к чему не придерёшься. А окажется власть у них в руках, и вы убедитесь, что не только лучше не стало, но кое-где гайки закрутили ещё пуще прежнего.
Посмотрите “Наказы от КПРФ кандидату в президенты Российской Федерации Зюганову Г.А.”, принятые на IV Всероссийской партконференции (см. “Советская Россия” от 17 февраля 1996 г., стр. 2.) Там значится: обеспечить бесплатное полное среднее, высшее профессиональное образование, возродить бесплатное медицинское обслуживание, восстановить права граждан на труд и отдых. Однако, ни малейшего намёка нет на то, чтобы восстановить неконвертируемость рубля. Но как же вы при существующей валютно-финансовой системе обеспечите мало-мальски полноценное бесплатное образование, бесплатную медицину и всё прочее? Это, извините, всё равно что от мерина обещать жеребят. А ведь люди этому верят и именно этого ждут. Я не буду дальше нагнетать обличительный пафос, выводы каждый может сделать сам. Но пока мы не научимся - и народ не научим - уверенно отличать подлинно коммунистические и подлинно левые программы от примитивно популистских, ничего хорошего от всего этого нынешнего комхождения во власть не проистечёт.
ВЕРНЁМСЯ к рублю.
Итак, чтобы его сделать свободно конвертируемым, нужно было заложенное в нём скрытое,- в известном смысле, - стоимостное содержание как бы вытащить наружу и выразить в виде обычной денежной наличности. Стало быть, если согласиться, что это скрытое содержание составляло (как мы выше говорили) примерно 80% объёма его стоимостной структуры, то на месте каждого прежнего рубля должно было появиться минимум пять новых.
Но ведь количество потребительских благ в стране не увеличилось ни на йоту, поэтому покупательная способность новых, конвертируемых рублей, естественно, должна была понизиться. Вот отправная точка происшедшего номинального повышения цен. Это СЛОМ ВНУТРЕННЕЙ ОБЪЕКТИВНО СЛОЖИВШЕЙСЯ И ОБЪЕКТИВНО ОБУСЛОВЛЕННОЙ СТОИМОСТНОЙ СТРУКТУРЫ РУБЛЯ, “ПОТРОШЕНИЕ” РУБЛЯ, под давлением требования сделать из рубля свободно конвертируемую валюту.
А кто, конкретно, нам такое требование предъявил? Такое требование предъявил нам Международный валютный фонд. Вы часто слышите сегодня словечко “стабилизация”. Правящий режим из кожи вон лезет, чтобы доказать, что “стабилизация” вот-вот наступит, что она уже почти произошла. А что за сласть такая в этой “стабилизации” и почему у режима на ней свет клином сошелся?
Сделаю небольшое историко-лирическое отступление. В конце 1989 - начале 1990 г. приехал в Москву из Тюмени инженер-авиатор А.А.Зверев. Стучится во все двери и всюду взывает: товарищи, перестаньте вы талдычить, будто у “перестройки” нет концепции, нет руководящей идеи! Есть у неё концепция, эта концепция называется - стабилизационная программа Международного валютного фонда. Вот, смотрите: всё выполняется один к одному! Некоторые наивные люди ему говорят: вы что, секретные какие-то материалы достали? А он в ответ: господи, да какие тут секреты! Всё черным по белому прописано в обыкновеннейшей политиздатовской литературе, которая навалом лежит во всех книжных магазинах!
Короче, набежал Зверев на нас, т.е. на общество “Единство”, а у нас тогда уже работал теоретический семинар наподобие нынешнего нашего политклуба. И мы его тут же - на трибуну, Это было 23 июня 1990 г. Семинар пользовался авторитетом, и паблисити получилось. После этого ему удалось поместить несколько публикаций в патриотической прессе, в том же 1990 г.
К чему я это говорю? К тому, что один из самых удивительных феноменов нашего левого движения - это его непостижимая здравому рассудку глухота к любым по-настоящему разумным идеям, инициативам, подсказкам, наводкам и т.д. Казалось бы, за шесть лет можно было усвоить и внедрить в массовое сознание вот эту самоочевидную, вопиющую истину насчет Международного валютного фонда? Нет, ничего подобного; до сих пор оппозиционная печать полна рассуждениями типа: “реформы” потерпели провал. Да какой “провал” они потерпели? Это мы терпим провал за провалом, а не “реформы”. А стабилизационная программа МВФ выполняется в нашей стране с таким потрясающим успехом, что они и сами-то этого не ожидали.
Напомню вкратце, что стабилизационная программа, в принципиальных её чертах,- это программа предотвращения развития стран, главным образом, третьего мира по социалистическому пути. Пользуясь финансовыми затруднениями таких государств, транснациональный капитал накидывает на них удавку в виде кредита под целый ряд условий, которые носят, в конечном итоге, политический характер. Внешне же все эти условия нанизываются, как на стержень, на требование открыть национальную валюту для свободной конвертации, если она закрытая, или провести её девальвацию по отношению к доллару. Другой облик, другая формулировка этого требования - это свёртывание до минимума социальных программ и вообще государственного сектора в экономике. Отсюда логически вытекает следующее ключевое условие - создание благоприятной обстановки для деятельности частного капитала. Капиталу нужно то, что называется первоначальным накоплением; это достигается через перераспределение национального богатства путём резкого механического ограничения денежных доходов трудящихся, - тоже одно из условий стабилизационной программы. Ещё один пункт - прекращение субсидирования государством цен на основные продукты питания и товары первой необходимости, если такое субсидирование проводится. Шестой пункт стабилизационной программы - чисто политический: допущение многопартийности, переход к так называемой парламентской демократии.
Результаты применения стабилизационных программ во всех без исключения странах, где это практиковалось, неизменно оказывались одни и те же: падение национального производства и валового национального продукта, рост безработицы, снижение жизненного уровня широких масс населения, засасывание страны в долговую кабалу, при которой её экспортные доходы идут в основном на обслуживание внешнего долга, а наиболее ценные и перспективные отрасли экономики попадают под контроль иноземного капитала.
Словом, деятельность Международного валютного фонда - это средоточие и концентрированное выражение стратегии и тактики современного неоколониализма, и вот подобную неоколониалистскую схему навязали не отсталому государству, которое едва выбралось из предыдущей колониальной зависимости, а великой мировой сверхдержаве. Стоит ли удивляться, что и размеры воспоследовавшей катастрофы превзошли всё доступное человеческому воображению. Если, например, в Мексике в 1983 г. выполнение рецептов МВФ привело к падению производства на 4%, реальной заработной платы на 22% (см. Р.И.Зименков. Конкистадоры XX века. М., ИПЛ, 1990, стр. 166.), то что же можно сказать о нашем нынешнем обвале производства более чем наполовину и снижении жизненного стандарта не на какие-то проценты, а в несколько раз?
Но что же всё-таки значит пресловутая “стабилизация” в программе МВФ? А “стабилизация”,- если её удается достичь,- именно и означает, что закрепляется новый, фактически уже полностью колониальный тип распределения национального богатства, когда жизненный уровень трудящихся минимизирован до предела, ресурсы же, которые должны были бы идти на удовлетворение их потребностей, выкачиваются за рубеж посредством кредитной удавки, при содействии коллаборационистской бюрократии и компрадорской буржуазии, помогающих грабить собственную страну. Внешне всё это маскируется под разговоры об устранения дефицита госбюджета.
При таком подходе вообще всякая самостоятельная хозяйственная и социально-гарантирующая активность государства трактуется как заведомо, по природе своей дефицитная, способная порождать лишь дыры в бюджете. Но ведь на деле это далеко не так. Государство как собственник средств производства может и должно из функционирования средств производства извлекать доход, за счёт которого затем финансируются, в том числе, и социальные мероприятия. Конечно, очень плохо, когда не имеющее большого опыта самостоятельного существования государство финансирует социальную сферу за счёт эмиссии или наращивания внутреннего долга населению. Но действительная борьба с такими ошибками состоит не в усугублении внутреннего долга внешним и не в ликвидации социальных достижений, как якобы порождающих дефицит, а как раз в расширении и укреплении государственной собственности на средства производства и в пополнении госбюджета по этому каналу.
ТЕПЕРЬ, как должна выглядеть ельцинско-черномырдинская “стабилизация” у нас?
Замечу, прежде всего, что в СССР никакого дефицита госбюджета не было и никакая “стабилизация” ему не требовалась. Дефицит создали искусственно, когда сломали внутреннюю стоимостную структуру рубля и продырявили перегородку между наличным и безналичным оборотом,- перегородку, которая при социалистическом хозяйствовании неизменно была - и должна быть - одним из главных “табу”. Бесконтрольная перекачка безналичных “государственных” рублей в бог знает чью наличность и сформировала,- в основном,- дефицит.
Итак, рубль “распотрошили”,- или, что то же самое, практически уничтожили систему неоплачиваемых социальных гарантий (а там, где она ещё до конца не уничтожена, упорно движутся именно к этому финалу). В наличном обороте,- как мы выше прикидывали,- вместо одного неконвертируемого должно было появиться минимум пять новых, конвертируемых рублей. Но почему, собственно, пять? Реальную стоимость всей грандиозной системы общественных фондов потребления в такой стране, как СССР, где эта сфера целенаправленно наращивалась десятилетиями, точно оценить невозможно. Где пять, там и восемь, и пятнадцать, и пятьдесят пять. Важно замутить воду и начать ловить в этой мутной воде рыбу, а дальше уже аппетит придёт во время еды. И мы все на протяжении нескольких последних лет могли своими глазами наблюдать, как рубль последовательно “размазали” сначала в 100 руб., потом в тысячу и, наконец, на сегодняшний день,- в десять тысяч. Вот, оказывается, какой он был “деревянный”. Чтобы американцы согласились свободно менять его на свой хвалёный доллар, его понадобилось искусственно “растолочь”, обесценить в 10000 раз!
Вообще, с мифом о “деревянном” рубле надо кончать самым категорическим образом. Советский рубль - это была одна из самых мощных и твёрдых мировых валют, с непревзойденно богатым реальным стоимостным содержанием номинала. Да, его старательно принижали на чёрном рынке покупатели безвкусных шмоток, жвачки, суррогатного алкоголя и, извините, извращенческих презервативов, - покупатели, которые сами лечились бесплатно в советских клиниках, учились бесплатно в советских вузах и проживали в полученных бесплатно от Советского государства прекрасных квартирах. Недопустимо сегодня, - ни в каком варианте,- повторять выдумки насчёт “деревянного” рубля, которые именно от этой шушеры и ведут своё происхождение.
Какая же рыбка ловилась - и уже наловлена - в той грязной воде, которую взбаламутили при помощи возни вокруг конвертации?
Мало того, что на рынок “вытекла” почти целиком стоимость социальной сферы, туда планомерно стали подпускать и стоимость приватизируемых производственных основных фондов. Эту стоимость на старте надо было максимально занизить,- чтобы по-дешёвке разворовать. Ещё одна позиция стабилизационной программы, за выполнением которой бдительно следили контролёры из Международного валютного фонда,- это механическое урезание реальных денежных доходов основной, непривилегированной массы населения; урезание “ни почему” - просто потому, что так нужно, так выгодно транснациональному капиталу. Обе эти операции тем легче провернуть, чем больше обесценен номинал денежной единицы. Когда завод продают за сто тысяч, то, глядишь, - люди и удивятся. А когда его продают за миллиард, который стоит бывшие десять тысяч,- есть надежда, что сойдёт. Если цены повысить в пять раз, а зарплату только вдвое,- народ наверняка зашумит. А если цены вздуть в десять тысяч раз, зарплату же увеличить в две или три тысячи раз,- практика показывает, подтверждая законы социальной психологии, что никто уже ничего не считает, все только приспосабливаются.
ВОТ ТАКОВА истинная, объективная природа якобы происходящей у нас так называемой инфляции. Это не инфляция, это действие насильственно навязанного стране механизма её ограбления посредством валютно-финансовых отношений, - механизма противоестественного, по существу прямо уничтожающего, сжирающего и человеческий, и природный, и технико-производственный потенциал нации.
Чтобы этот абсолютно противоестественный механизм поддерживать в работоспособном состоянии, нужно всё время воспроизводить ту процедуру “размазывания” стоимостного содержания рубля и обесценения его номинала, на которой здесь, собственно, всё и замешено. Если этот процесс развивается обвалами, скачками, то может произойти социальный взрыв. Поэтому венец всех мечтаний МВФ, этого омерзительнейшего в истории человечества международного вампира,- добиться, чтобы обесценение национальной валюты удушаемого государства шло относительно медленно, плавно. Вот это состояние и обозначается заветным словечком - “стабилизация”.
Но что тут, собственно говоря, “стабилизируется”?
“Стабилизируются” габаритные параметры ограбления, и не более того. “Стабилизируется” геноцидный жизненный уровень основной массы народа, недопущение сколь-либо самостоятельного промышленного и научно-технического развития страны, иноземный контроль над ценнейшими при родными ресурсами, общий колониальный характер экономики, интеллектуальная, культурная и политическая деградация.
Нужна ли нам такая “стабилизация”, судите сами.
Народу надо всё это разъяснять, потому что ему показывают по телевизору сюсюкающего Камдессю, и я не сомневаюсь,- многие верят этому людоедскому сюсюканью, якобы вслед за “трудным периодом” наступит “стабилизация”, при которой всем будет хорошо. А что “стабилизация” означает “стабилизацию” ничего иного, как самого этого “трудного периода”, растягивание его настолько, насколько удастся растянуть,- это ведь от людей тщательно скрывается.
Нам говорят, правда: но ведь инфляцию сбили? Темпы инфляции стали низкими? Да это не инфляции темпы стали низкими. Это стали низкими темпы ИНСПИРИРУЕМОГО ИЗВНЕ РЕГУЛЯРНОГО ОБЕСЦЕНЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ ВАЛЮТЫ. Деноминируйте рубль, перейдите на единственно здравое во всех случаях жизни исчисление по товарной стоимости, и вы увидите, что инфляция если и происходит, то с долларом, а не с рублем. Доллар у нас вдвое обесценился (в товарном исчислении) по сравнению с советскими временами. Американцам это выгодно, потому что помогает сбрасывать на наш рынок свои товары по демпинговым для нас ценам.
ПОСЛЕДНИЙ и главный вопрос, на который осталось ответить, это - как из всего этого вылезать.
Ответ на этот вопрос можно сформулировать в виде определённой суммы предложений,- но одновременно и требований,- к кандидату от левых сил на предстоящих президентских выборах в России. Причем, некоторые из этих требований настолько неотклоняемы, что отказ включить их в предвыборную платформу, на мой взгляд, стал бы сокрушительным саморазоблачением для любого псевдолевого и псевдокоммуниста.
Итак, попробуем кратко суммировать то, что мы здесь сегодня наработали.
1. НЕОБХОДИМО НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ВЫПОЛНЕНИЕ СТАБИЛИЗАЦИОННОЙ ПРОГРАММЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ВАЛЮТНОГО ФОНДА.
Идеологи КПРФ научились нам доказывать, что частная собственность и сама по себе не такая плохая, и уж во всяком случае, в данный момент её трогать никак нельзя. Но если мне попытаются доказать, что нельзя в данный момент трогать удавку, в которой задыхается страна и от которой происходят все судороги и конвульсии вместо нормального жизненного процесса,- ну что ж, тогда мы, видимо, действительно неспособны из постигшей нас трагедии извлечь никаких уроков.
2. ПОКОНЧИТЬ С ПРИВЯЗКОЙ РУБЛЯ К ДОЛЛАРУ И ВЕРНУТЬ РУБЛЬ НА ЗОЛОТУЮ БАЗУ. ПОЛОЖЕНИЕ О ЗОЛОТОЙ БАЗЕ РУБЛЯ СДЕЛАТЬ КОНСТИТУЦИОННЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ - Т.Е. ТАКИМ, КОТОРОЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИЗМЕНЕНО БЕЗ САНКЦИИ ВЫСШЕГО ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ОРГАНА.
3. ВКЛЮЧИТЬ В КОНСТИТУЦИЮ СТАТЬЮ О ТОМ, ЧТО ПРОВЕДЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ПОЛИТИКИ, В РЕЗУЛЬТАТЕ КОТОРОЙ УСТОЙЧИВО ПАДАЕТ ЖИЗНЕННЫЙ УРОВЕНЬ ОПРЕДЕЛЁННЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП, ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ПРОТИВ НАРОДА. Соответствующий состав преступления отразить в Уголовном кодексе.
4. ОСУЩЕСТВИТЬ ДЕНОМИНАЦИЮ РУБЛЯ В МАСШТАБЕ 10000:1.
5. ВОЗБУДИТЬ УГОЛОВНОЕ ДЕЛО ПО ФАКТУ НИЧЕМ НЕ ОПРАВДАННОЙ ПОТЕРИ ОГРОМНОЙ ЧАСТЬЮ НАСЕЛЕНИЯ СТРАНЫ ЗАКОННО ДОСТИГНУТОГО УРОВНЯ ЛИЧНЫХ ТРУДОВЫХ ДОХОДОВ,- что произошло исключительно как результат целенаправленно проводимого политического курса.
6. РЕНАЦИОНАЛИЗИРОВАТЬ БАНКОВСКОЕ ДЕЛО В СТРАНЕ.
7. ВОССТАНОВИТЬ МОНОПОЛИЮ ГОСУДАРСТВА НА ВАЛЮТНЫЕ ОПЕРАЦИИ ВНУТРИ СТРАНЫ И ПОЛНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЬ НАД ПЕРЕТЕКАНИЕМ СРЕДСТВ ИЗ БЕЗНАЛИЧНОГО ОБОРОТА В НАЛИЧНЫЙ.
8. ОПРЕДЕЛИТЬ МЕРЫ ПО ВОЗВРАЩЕНИЮ ДОХОДОВ ОГРАБЛЕННОЙ ЧАСТИ НАСЕЛЕНИЯ НА ЗАКОННО ДОСТИГНУТЫЙ УРОВЕНЬ, на котором их застали так называемые “реформы” по рецептам МВФ.
Разумеется, это далеко не вся программа по-настоящему левого кандидата в президенты. Но если в левой президентской программе не будет пунктов о немедленном разрыве с Международным валютным фондом, о безоговорочном прекращении “стабилизационного” удушения страны, о возвращении рубля на золотую базу, о трактовке происшедшей катастрофы именно и только как ПРЕСТУПЛЕНИЯ, а не как какой-то политической линии, имеющей хоть малейшее право на безнаказанное существование, о безусловном возвращении трудящимся того уровня благосостояния, с которого их неизвестно на каком правовом основании столкнули в нищету,- то такую программу придется признать лишь новым витком, новым этапом того коллаборационизма, с которым мы имеем дело по сей день.
Прежде всего страну надо вырвать из “объятий” транснационального финансового спрута. А в отсутствие этой внешней подпитки внутренняя, как говорится, гидра контрреволюции если не зачахнет сама собой, то все же борьба с ней значительно облегчится. Подпитка же идёт через сращивание нашей денежной системы с долларом и подстраивание под него. Вот те щупальца, которые нужно в первую очередь обрубить, и если этого не сделать, все остальное в программе будет просто беллетристика, которую можно читать, можно не читать; потому что от принятия подобной программы в реальной жизни в лучшую сторону ничего не изменится.
Таковы соображения, которые побудили выступить с настоящим докладом. Лично я не верю, что от оккупации можно избавиться посредством выборов на оккупированной территории. Но что вообще освободительный процесс на какой-то своей стадии может принять форму выборов - в этом ничего непредставимого нет. Всё вышеизложенное именно на такой вариант и рассчитано.
Товарищи, я не специалист по финансам как таковым и не располагаю таким объёмом информации, чтобы досконально осветить все наверченные здесь уловки, хитросплетения и т.д.
Но как человек, неплохо разбирающийся в политэкономии, я прекрасно, неопровержимо знаю, вижу, понимаю, - то, что происходит в экономике, конкретно - в денежной сфере, это не инфляция и не что-либо ещё, а это прямое, грубое, захватническое урезание законного, объективно достигнутого уровня наших с вами трудовых доходов ради того, чтобы ресурсы страны, которые должны идти на удовлетворение наших с вами потребностей, шли на удовлетворение потребностей американцев, немцев, англичан и помогающего им отечественного ворья.
И бороться с этим нужно не как с инфляцией или ещё с чем-то, но именно как с ПРЕСТУПНЫМ ПОСЯГАТЕЛЬСТВОМ на законно достигнутый уровень жизни, уровень благосостояния народа. Иначе мы ни страну, ни самих себя не спасем. Хотелось бы, чтобы вы видели это с такой же непререкаемостью и могли бы, - а главное, - захотели бы, - объяснить это другим.