Материалы политклуба

Московского центра Большевистской платформы в КПСС

(Заседание седьмое)

 

Сегодняшний  облик  Октябрьского  выбора

 

Выступление Т.ХАБАРОВОЙ

 

СЕГОДНЯ, в преддверии очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, можно, конечно, заново перечислить всё то, что дал Октябрь народам нашей страны, каждому трудящемуся человеку в ней: уверенность в завтрашнем дне; ощущение, что ты живёшь в обществе, ко­торое развивается, прогрессирует, буквально каждодневно делает новый шаг в будущее; прочные социальные гарантии, постоянно повышающийся жизненный уровень; общедоступность образования, знаний, всевозможных культурных цен­ностей и благ; отсутствие в государстве жёстких, практи­чески непреодолимых социальных перегородок и барьеров, и т.д.

Да, подчас то там, то тут чего-то нехватало; но тот де­фицит, с которым мы имели дело в советские времена, о котором мы знали, что его не сегодня-завтра преодолеют, выпустят необходимую продукцию, закупят, завезут,– всё это, как мы убедились, нельзя даже и сравнивать с нынешним садистским дефицитом при полных прилавках, мимо которых голодные люди бредут, как мимо миражей в пустыне, зная, что эти миражи никогда для них не превратятся в реаль­ность.

Да, в обществе существовала и разрасталась элита, не­объявленный привилегированный класс. Это раздражало и злило людей, но привилегии тогдашней партноменклатуры кажутся смешными по сравнению с той бездной социального неравенства, которая разверзлась у нас перед глазами те­перь, когда одни делят в магазине пакет молока на двоих, другие вообще нищенствуют, а третьи сорят деньгами на западноевропейских курортах так, что приводят в остолбе­нение тамошнюю публику.

Да, были в социалистическом развитии и явственные симптомы того, что вполне справедливо характеризовалось как "за­стой"; но теперь можно только горько усмехнуться, вспоми­ная, что "застоем" называли годовой темп роста национального дохода в 2–2,5%. Как же в сравнении с этим "застоем" на­звать чуть ли не ежеквартальные обвалы всех экономичес­ких показателей, исчисляемые подчас десятками процентов?

Аналогично можно пройтись по всем, так сказать, пози­циям, по всем характеристикам нашей тогдашней и тепе­решней социальной действительности, и всюду будет оче­видно одно: совершеннейшая несоизмеримость реально имев­шихся недостатков социализма с той ценой, которую народ заставили заплатить за их, якобы, устранение. Причём, фактически их не только не устранили,– их демонстративно возвели в квадрат и в куб.

Чтобы всё это выправить, вовсе не требовалось отда­вать страну на разграбление доморощенному и чужеземному ворью. Не было такого дефекта в наших экономических и политических структурах, который не поддавался бы исправ­лению в общих рамках того строя, при котором мы жили где-то в середине 80-х годов.

Да, общество,– безусловно,– нуждалось в реформирова­нии, в глубоких качественных преобразованиях, в нём вы­зревали мощные, но, впрочем, естественноисторически вполне закономерные внутренние противоречия. Устаревали, как им и положено по законам социальной диалектики, базисные и надстроечные отношения первой фазы коммунизма, они вхо­дили в конфликт с главной производительной силой общес­тва – трудящимися, с запросами и потребностями её разви­тия. Конфликт этот требовал разрешения, народ это инстинктивно прекрасно чувствовал, именно поэтому он и не оказал со­противления предательству "перестройки": "перестройка" спе­кулировала на реальной, а вовсе не выдуманной необходи­мости обновления. Однако, те элементы в обществе, кото­рые фактически уже составляли потенциальную буржуазию,– те, кого предстоящие изменения, если бы они пошли в пра­вильном русле, неизбежно лишили бы их привилегированно­го положения,– эта внутренняя потенциальная буржуазия, опять-таки по всем законам классового сродства, вступила в сговор с зарубежным, транснациональным капиталом и организовала, по существу, интервенцию против собственно­го народа: полную сдачу страны на откуп так называемому "цивилизованному миру", в обмен на дипломатическую, ин­структивную, а в перспективе и прямую военную поддержку. Не скажу – поддержку финансовую, потому что в этом отно­шении пока что мы их кредитуем, а не они нас. Внешняя буржуазия ничего бы с нами не сделала без помощи внут­ренних коллаборантов, но и буржуазия внутренняя не осме­лилась бы выйти один на один с народом, если бы не надея­лась и не полагалась на поддержку извне. В сущности, это реанимированная версия хорошо знакомого нам из истории блока белогвардейщины с Антантой. Можно думать, что не только Соединённые Штаты, ведя политически-диверсион­ную войну с нами, активно искали у нас в стране возможных коллаборантов, но и сами эти потенциальные коллаборанты не менее активно искали себе на Западе классовых союзни­ков и покровителей. Ведь Горбачёв и его клика с самого начала действовали так, как если бы перед ними стояла за­дача расчистить путь прямому военному вторжению на нашу территорию: ломали военный паритет; заключали вопиюще неравноправные договора о разоружении, за подписание которых вообще судить нужно было, как за государственную измену; разрушали систему наших военных союзов, выводили из нор­мального режима работы оборонные предприятия, прямо унич­тожали боевую технику и т.д. Распродажа иностранцам на­ших земель, наших предприятий в значительнейшей мере пре­следует ту же цель: предатели стремятся повязать с собой "братьев по классу" из капиталистических государств, втя­нуть их в открытую войну за нахапанную собственность, в случае если в стране поднимется национально-освободи­тельное движение.

Таким образом, наше нынешнее общеполитическое со­стояние – это внутренняя контрреволюция в сочетании с фактической интервенцией, или, что то же самое, фактическая интервенция, опирающаяся на внутреннюю контрреволюцию. Причём, внешняя поддержка контрреволюции играет огром­ную роль. Вполне можно утверждать, что без поддержки из­вне контрреволюция внутри страны далеко не достигла бы того размаха, который она реально приняла.

Многие наши деятели из комдвижения сегодня разъез­жают по заграницам, гостят у зарубежных коммунистов, а возвращаясь, рассказывают, как там замечательно постав­лено дело, какие превосходные выпускаются тамошними компартиями газеты и журналы. Меня каждый раз удивляет: не­ужели нельзя всю эту пропагандистскую мощь (если, конеч­но, она действительно существует) подчинить одной жиз­ненно важной в настоящий момент для всего прогрессивно­го человечества цели – создать атмосферу общественного возмущения, общественного остракизма, если хотите, во­круг тех западных правительств, которые являются факти­ческими кукловодами ельцинского режима или активно со­трудничают с ним? Ведь смогли же в своё время американцы волной общенационального протеста и возмущения погасить "грязную войну" во Вьетнаме. Неужели тот апокалипсис,– не знаешь уже, как его и называть,– который творится сегодня на территории СССР, это меньшее варварство и меньший вандализм, и меньший позор для американского народа, чем то, что происходило во время вьетнамской войны? Необхо­димо довести до понимания наших зарубежных, будем счи­тать, друзей, что сегодня все их внутринациональные про­блемы должны временно отступить на второй план, потому что, если не остановить вот этот русский холокост, про­изойдёт обвал всей вообще мировой цивилизации, и между­народный фашизм будет огнём и мечом диктовать свою волю всюду, где только ему заблагорассудится.

Считаю, что было бы целесообразно от граждан СССР обратиться ко всем зарубежным компартиям и прогрессив­ным организациям с призывом соответствующего содержа­ния. И приглашаю тех, кто разделяет нашу инициативу по подтверждению и сохранению советского гражданства, при­нять в этом участие, в самое ближайшее время.

Вспомните, какое огромное значение придавал В.И.Ле­нин международному братству трудящихся,– во время, хотя бы, той же гражданской войны. "...у нас есть всемирная основа,– говорил он на Девятом съезде РКП(б) в марте 1920г.,– бесконечно более широкая, чем в каких бы то ни было пре­жних революциях. У нас есть международный союз, который нигде не записан, не оформлен, ничего не представляет из себя с точки зрения "государственного права", а в действи­тельности в разлагающемся капиталистическом мире пред­ставляет из себя всё."¹

 

ТЕПЕРЬ о внутренних причинах катастрофы. Никто не спорит, что катастрофа произошла в огромной мере из-за неразрешённости определённых внутренних противоречий в социа­листическом развитии. Должно быть установлено, что это были за противоречия. Ведь надо же понять, что история будет нас снова и снова к этой точке подводить, поскольку неразрешённое противоречие – это отметка какого-то оче­редного рубежа в жизни общества, который не преодолён, но его объективно необходимо преодолеть. От этой отметки нет пути назад, его ОБЪЕКТИВНО нет. Вы видели в истории, чтобы какая-нибудь страна вернулась из капитализма в феодализм или из феодализма в рабовладельческую формацию? И у нас никакого капитализма нет, не будет и не может быть. Зона непреодолённого противоречия – это зона катастрофы, в ней нельзя находиться, в ней можно только погибнуть,– или же приложить все оставшиеся силы, чтобы выбраться из неё.

Итак, в данной связи, как представляется, нужно говорить о двух противоречиях.

Одно из них неорганично социализму, оно в основном было навязано нашему обществу искусственно. Это противоречие между общественной собственностью на средства производства и неадекватным ей, псевдокапиталистическим принципом формирования и распределения дохода от производственной деятельности,– противоречие, которое было внедрено в нашу экономику реформой 1965–67гг. и рядом, так сказать, подготовительных мероприятий к ней. Как разрешить это противоречие – понятно: не надо никаких разгосударствлений, виновата тут не государственная собственность, а то, что она у нас двадцать с лишним лет работала в паре не со своим принципом доходообразования и не со своим критерием эффективности. Государственную собственность нужно восстановить в полном её объёме, но при этом вернуть ей объективно ей присущий принцип доходообразования (через так называемую двухмасштабную ценовую систе­му) и принцип распределения общественного чистого дохода между трудящимися через снижение цен и непрерывное рас­ширение фондов неоплачиваемого общественного потребления.

Со вторым противоречием дела обстоят сложнее, оно более внушительно. Это не искусственно внедрённое противоречие внутри социалистического базиса (т.е., социалистической системы производственных отношений), а это противоречие самого социалистического базиса в целом с производительными силами социализма, и прежде всего, как уже говорилось, с главной производительной силой – трудящимися.

Чтобы понять природу этого противоречия, надо вспомнить прочно забытую, почему-то, нашими нынешними марксистами теорию двух фаз коммунистической общественно-экономической формации. Чем отличается низшая фаза коммунистической формации – т.е., собственно социализм – от её высшей фазы? Они различаются характером труда. На первой фазе труд носит ещё унаследованный от капитализ­ма характер "рабочей силы". "Рабочая сила" – это такой труд, который в общем случае сам по себе не составляет главной жизненной потребности человека; человек здесь трудится, затрачивает свою рабочую силу в обмен на что-то, на какие-то другие жизненные блага. Именно вот в этом "обменном", несамоцельном характере труда как "рабочей силы",– и только в нём,– кроется причина продолжающегося существования при социализме товарно-денежных отношений! Если бы не обменивалась на потребительские товары рабочая сила, то в обществе с огосударствлёнными средствами производст­ва больше нечего и не на что было бы менять.

Рабочая сила создаёт стоимость, а вместе с ней и её неотъемлемый элемент – прибавочную стоимость, которая в социалистическом хозяйстве должна принимать форму ОБ­ЩЕСТВЕННОГО ЧИСТОГО ДОХОДА, идущего целиком на удовлетворение материальных и культурных запросов трудящих­ся. Сегодня, в ретроспективе, особенно хорошо видно, что это, в сущности, основная проблема построения социалис­тического хозяйственного механизма,– найти такую форму аккумуляции и распределения совокупного чистого дохода, чтобы он выступал именно как доход СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ, т.е. автоматически попадал только трудящимся, и чтобы не возникало в государстве очагов паразитического, элитарного сверхпотребления одних за счёт недопотребления дру­гих. И такая схема формирования и распределения чистого дохода была найдена у нас в сталинскую эпоху,– когда об­щественный доход почти целиком сосредотачивался в руках государства, через посредство особой системы ценообра­зования, а государство пускало его (за исключением нужд расширенного воспроизводства, обороны и т.д.) на повыше­ние жизненного уровня трудящихся путём регулярного сни­жения базовых розничных цен и наращивания фондов бес­платного общественного потребления.

Но и в этой схеме было достаточно лазеек для парази­тизма; а любое её непродуманное изменение (или, наобо­рот, предательски продуманное) могло привести к лавино­образному разрастанию очагов паразитизма, вплоть до образования теневого паразитарного класса (точнее, псевдок­ласса). Именно это у нас и произошло в период после ре­формы 1965г., когда сталинская СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ схе­ма общественного доходообразования была окончательно и открыто заменена доходообразованием на КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ лад, по типу прибыли на капитал.

Следует ясно отдавать себе отчет, что наиболее глубо­кий социально-экономический корень этих негативных про­цессов – это СТОИМОСТНОЙ ХАРАКТЕР ОСНОВНОГО ТРУДО­ВОГО ОТНОШЕНИЯ при социализме, на низшей фазе комму­нистической общественно-экономической формации. На второй фазе коммунистической формации труд – "рабочая сила" до­лжен преобразоваться в труд-творчество, в труд как реали­зацию творческой способности человека. В этом, собствен­но, и состоит сущностное различие между социализмом и полным коммунизмом.

Труд-творчество не создаёт стоимостей и не обменива­ется на стоимости, он создаёт только потребительные стои­мости, непосредственное общественное благо. Он не требу­ет стоимостного "контроля рублём" над собой, так как он является жизненным призванием человека, его первой жиз­ненной потребностью, и человек не только не избегает такого труда, но всячески стремится к нему, как к своему любимому делу. Все прочие потребности человека удовлетво­ряются вне зависимости от значимости его труда для об­щества, как разумные самодисциплинированные потребнос­ти высококультурного существа. Любой труд, осуществляемый по призванию, общественно необходим, так как через чувство призвания, общественного долга и выражается в деятельности индивида объективная общественная необходимость, закономерность исторического развития.

В чём же заключается то фундаментальное противоречие социализма как низшей фазы коммунистической формации, о котором шла речь в начале нашего рассуждения и неразрешённость которого обусловила все постигшие нас бедствия?

Противоречие заключается в том, что в то время как логика развития главной производительной силы объективно требует перехода от труда – "рабочей силы" к труду-творчеству, производственные отношения социализма и их концентрированное выражение – отношения политические, надстрочные – не создают условий для такого перехода. Базис и настройка социализма нацелены в основном на обслуживание труда как "рабочей силы" и на его развитие только в этом историческом качестве. И в этом не какой-то дефект социалистических производственных отношений, а в этом лишь их совершенно закономерная историческая ограниченность.

На первоначальных этапах социалистического строительства это противоречие не так ощутимо, потому что рабочая сила в условиях обобществления средств производства – это со­всем другое, чем рабочая сила при капитализме, где она полностью является товаром. У рабочей силы в системе обоб­ществлённого производства есть определённые, и немалые, возможности развития. Покуда они не исчерпаны, социалис­тический базис и политическая надстройка верно служат свою службу. Но постепенно эти возможности исчерпываются, и происходит то, о чём предупреждал И.В.Сталин в своём гениальном труде "Экономические проблемы социализма в СССР": устаревающие социалистические производственные отношения становятся тормозом развития производительных сил.

Чтобы это противоречие разрешить, нужны качественные преобразования в политической надстройке и в структуре социалистических базисных отношений, перенацеливающие их на преимущественное развитие трудящихся как носите­лей творческого начала, творческой способности, на изживание стоимостного характера труда, а тем самым и всего массива товарно-денежных отношений в обществе. Высвобождение же творческого начала в массах на новом, до сих пор ещё небывалом уровне должно привести и к соответствующему мощному прогрессу в технической составляющей производительных сил.

Если с этими преобразованиями запаздывать, то противоречие будет обостряться. На одном его полюсе будут сгу­щаться регрессивные тенденции по линии труда: усугубле­ние его стоимостного характера и выпячивание этой стоимостной окраски на передний план. Что мы и наблюдаем, к сожалению, у значительной части нашего рабочего класса: цинизм, демонстративный отказ от социалистических нравственных и гражданских ценностей, полная потеря чувства социальной ответственности, стремление выгоднее продать свою рабочую силу и т.д. На другом полюсе, соответственно, нагнетаются явления социального паразитизма, тоже в особо оголённой, циничной форме.

Часть наших нынешних коммунистических теоретиков истолковывает всё происходящее так, что тут совершается рецессия, т.е. саморазложение, попятное движение общественно-экономической формации, реставрируется капитализм; противоречие, с которым мы имеем дело, превратилось в класси­ческое, так сказать, противоречие труда и капитала, и для его разрешения нужна, как они формулируют, вторая социалистическая революция.

Внешне всё это выглядит правдоподобно, но сути происходящих процессов, по нашему твёрдому убеждению, совер­шенно не отражает. Ведь первоначальное противоречие, которого мы не смогли разрешить, из-за чего и скатились вот в эту социодиалектическую яму, где сидим,– это противоречие перехода от низшей фазы коммунизма ко второй. При чём тут труд и капитал? У нас нет класса капиталистов в научном значении этого слова, ибо у того, что мы называем сейчас капиталом, у этого "капитала" начисто отсутствует определяющий признак такового – его производительная функция. Он ничего не производит, он только ворует, опираясь при этом, как мы уже говорили, на всестороннюю массированную поддержку из-за рубежа. Это не класс, это ПРЕСТУПНОЕ НОМЕНКЛАТУРНО-МАФИОЗНОЕ СООБЩЕСТВО внутри страны, как совершенно справедливо утверждал на нашем пред­ыдущем заседании Е.Л.Белиловский. И не надо нам рассказывать сказки про хороший, производительный национальный капитал, в отличие от плохого транснационального. Это такое же ворьё, а если они что-то и производят, то они предварительно разрушили и обокрали у народа в миллион раз больше, чем произвели, так на кой чёрт, извините, нужно это их производство?

Теперь, у нас нет и пролетариата в том смысле, в каком он нужен для противоречия "труд – капитал" и для социалис­тической революции. У нас есть социалистический рабочий класс, который субъективно пока ещё брыкается против со­циализма,– потому что его исторически "передержали" на стадии фабричного равенства, как В.И.Ленин определял в книге "Государство и революция" социалистическую фазу. Этого нельзя перечеркнуть, это его недавнее прошлое, которое его вылепило, сформировало, это его социальная генетика, которая рано или поздно даст себя знать со всей мощью, как бы он внешне ни усвоил сейчас и ни демонстрировал нам жизненный стиль наёмной рабочей силы.

 Социально-генетически этот класс травмирован не капитализмом, которого он не знает, ибо и сегодня он имеет дело не с капиталистами как таковыми, а с ворами,– он трав­мирован затянувшимся пребыванием, повторяю, на стадии фабричного равенства. Но где же он окажется в результате совершения "второй социалистической революции",– если предположить, что таковая совершится? Опять на той же стадии фабричного равенства, да мало того,– ещё на не­сколько ступенек ниже, в переходном периоде к ней, с многоукладностью и прочими прелестями. Спрашивается, зачем же ему такая "революция" нужна? Он может не уметь объяснить это рационально, но инстинктивно он не может не по­нимать, что она ему абсолютно ни к чему. Поэтому он на неё и не идёт, и не пойдёт.

Но допустим даже,– вопреки объективно-логической оче­видности,– что удалось бы кого-то на эту самую револю­цию подвигнуть. Осуществима ли она сама по себе?

И на этот вопрос ответить можно тоже только отрица­тельно.

Мы находились в ситуации неразрешённого противоре­чия перехода между двумя фазами коммунистической общес­твенно-экономической формации. Социодиалектические про­тиворечия – это вещь естественная и неизбежная в развитии человеческого общества, они были и будут всегда. Со­циализм и коммунизм отличаются от других формаций не тем, что здесь, якобы, нет противоречий, а тем, что, начиная с социализма, противоречия разрешаются мирным, общественно-сознательным, институциональным способом. Народ это схва­тывает инстинктивно; вспомните, как дисциплинированно, с каким доверием и готовностью он вначале пошёл за Горба­чёвым, откликаясь на его призывы к мирному переводу об­щества в новое качественное состояние. Народ как таковой не собирался ничего ломать и громить.

Если противоречие долго не разрешать, то оно начнет сдвигаться в сторону стихийно-антагонистического, взрывообразного, разрушительного типа своего срабатывания. Стихийно-антагонистический тип срабатывания противоре­чия социализму исторически уже не свойствен, объективно чужероден. А поэтому, если события пойдут по этому вариан­ту, они непременно примут АНТИсоциалистический характер. Мы это и видели в минувшие годы – и у себя, и в странах Восточной Европы.

Сама эта схема – народ против враждебного и ненавистного ему режима – политически, социально-психологически, пропагандистски и вообще всячески застолблена, осво­ена и заэксплуатирована "демократами". Вы её хотите повернуть против них же. Но они-то были по-своему правы, потому что ОБЪЕКТИВНО эта схема работала на них. А на нас она объективно НЕ работает.

Вы скажете,– но ведь Ельцина так или иначе надо выгонять, и сделать это может и должен только народ? Безусловно; но наша задача в одной лишь выгонке Ельцина не заключается и заключаться не может. Та революция, которую нам действительно надлежало – и по-прежнему всё ещё надлежит – произвести, заключается в коммунистическом реформировании того, что у нас принято было называть зрелым социализмом. Его не нужно заново строить, вообще никакого социализма больше строить не нужно,– вот это то самое, от чего, как говорится, упаси господь: новое строительство социализма. Он у нас был и полностью ИСЧЕРПАЛ СЕБЯ. Его надо только обозначить, восстановить в том виде, в каком он реально существовал перед "перестройкой", чтобы сразу от него начать двигаться дальше. Как это ни прозвучит парадоксально, но его надо восстановить, в определённом смысле, со всеми его дефектами, потому что они служили краевыми условиями того противоречия, которое так и осталось неразрешённым. Но постольку же они служили,– и должны служить,– и отправными точками необходимого движения вперёд.

Поэтому надо признать всецело дезориентирующими все нынешние установки такого рода, что мы, дескать, совершим социалистическую революцию и потом будем долго строить новое социалистическое общество, начиная с переходного периода и попутно исправляя прежние его недостатки. Все прежние недостатки социализма объективно сконцентрировались в один, главный: в тот, что он ПЕРЕЗРЕЛ И УСТАРЕЛ, как первая фаза коммунистической формации. А постольку нуждается в преобразованиях, пролагающих путь ко второй фазе.

В этом плане, как мне представляется, среди всех наших коммунистических программ (за исключением Большевистской платформы) ближе к истине стоит концепция "коммунистической революции" В.Ацюковского – В.Ермилова. Аргументация там сплошь и рядом, мягко говоря, непрофессиональная, в том числе непрофессионально и изображение самой коммунистической революции, но общий вывод правильный: а именно, что на планах строительства социализма как такового впредь надо поставить крест, и та революция, которая нам предстоит, является революцией не возвращения в социализм, хотя бы и обновлённый, а это революция перехода от социализма к коммунизму.

 

СТАЛО БЫТЬ, наши сегодняшние задачи в сумме выглядят примерно следующим образом.

То, что должно произойти между нами и режимом, включая и его кукловодов, это не революция, а это скорее и точнее НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА. Или, если угодно, новая Отечественная война. Мне, может быть, сразу крикнут: какая разница,– революция, война, что вы тут вместо дела схоластикой занимаетесь? Нет, это не схоластика. У того, так сказать, действа, которое должно совершиться в первую очередь, фабула именно войны, а не революции. У него фабула – вернуть конституционный, политический, экономический, а по возможности военный и прочий статус кво, существовавший на момент начала открытых разрушительных процессов. Где вы видели революцию, которая ставила бы себе целью вернуть тот или иной статус кво? Поэтому не надо называть революцией то, что ею не является. Это первый, освободительный этап задачи.

Что же касается действительной революции, то она нас ожидает на втором этапе задачи. Это мощное революционное преобразование СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО общества,– преобразование институциональное, т.е. осуществляемое под полным контролем большевистской, ленинско-сталинской партии и возрождённого Советского государства,– преобразование социалистического общества в направлении к коммунизму. Это наша внутренняя революция, революция, вот именно, КОММУНИСТИЧЕСКАЯ. Ельцин и его клика к ней, можно так выразиться, никакого отношения не имеют.

Конечно, в реальном политическом процессе таких педантичных разграничений провести не удастся, и этапы в значительной мере сольются. Но одно дело, если мы всё время будем держать перед мысленным взором принципи­альную схему и будем каждый момент ясно понимать, что с чем у нас сливается. Тогда мы сможем это направлять и контролировать. А другое дело, если всё сольется в кашу помимо нашего понимания. Такая каша будет только на-руку режиму,– и она уже и так несколько лет ему на-руку.

Например. Если смотреть с точки зрения "второй социалистической революции", то у революции должен быть класс-гегемон, и все год за годом усиленно ищут этого гегемона. И вы знаете, какой в этом вопросе царит разброд. И при таком подходе этой разноголосице конца не будет. Между тем война – это дело не класса как такового, а НАРОДА. В этом месте я слышу, как некоторые из присутствующих если не вслух, то мысленно возопят: да с такой постановкой проблемы вы нам на шею посадите национал-патриотов, которые, придя вместе с нами к власти, нас же потом перестреляют. Но от национал-патриотов – я имею в виду, от их оголтелой части – достаточно легко избавиться. Ведь народ – это всег­да некое КЛАССОВО организованное целое. В преамбуле Конституции СССР 1977 года записана формула о СОВЕТСКОМ НАРОДЕ как новой исторической общности людей и о социально-политическом единстве советского общества, ведущей силой которого выступает рабочий класс. Кто же вам мешает хотя бы попытаться консолидировать народ именно как СОВЕТСКИЙ НАРОД, сплотившийся вокруг принципиаль­ных мировоззренческих ценностей революционного рабоче­го класса? И политический инструмент такой консолидации, по существу, уже нащупан,– им вполне могла бы стать, как мы (Большевистская платформа) всё время повторяем, ра­бота по подтверждению и сохранению людьми советского гражданства и по организации их политических выступлений в качестве именно граждан СССР.

И не надо нагнетать тут какую-то безысходность,– чем последнее время систематически занимается хотя бы та же "Правда". Вот А.Зиновьев брюзжит в своей статье "Завер­шение русской контрреволюции": "Рассчитывать на какой-то мифический народ бессмысленно. Что такое теперь россий­ский народ? И те, кто отдавал приказ убивать повстанцев, есть часть народа. И повстанцы – часть народа. И убивав­шие солдаты и милиционеры – часть народа. И аплодировав­шие убийцам новоиспечённые миллионеры – часть народа»². И т.д. Ну, что касается "российского народа", то это, дей­ствительно, в настоящее время в основном миф. А вот что касается народа СОВЕТСКОГО, то это отнюдь не миф, и если правильно, по-большевистски подойти к вопросу, то сразу выяснится, кто есть кто. Не думаю, что упоминаемые А.Зиновьевым новоиспечённые миллионеры, омоновцы и прочие напишут заявления с просьбой считать их и впредь гражда­нами СССР. Не настолько они дураки, чтобы не понимать, что им полагается за их деяния по законам СССР. Так что рассортируемся мы очень быстро и очень чётко. И не сомне­ваюсь, что народа, какого надо, наберётся достаточно. Только нужно, наконец, всем приняться за эту реальную и перспек­тивную работу, а не совать палки в колеса,– как это сделала, к примеру, анпиловская "Молния", назвавшая нашу ини­циативу по сохранению гражданства СССР "пустой затеей"³. Ну что ж, разве не В.Анпилов с А.Сергеевым сорвали осенью 1990г. на Инициативном съезде в Ленинграде принятие резолюции о политическом недоверии Горбачёву? И таких эпи­зодов, если начать припоминать, надолго хватит. Случай­ностей-то в политике не бывает.

Многие слово "война" тут же ассоциируют с призывом вооружаться и совершать какие-то насильственные дейст­вия, типа партизанских. Но это вовсе не обязательно. Про­тив нас-то основную часть войны провели без единого вы­стрела. Говоря о войне, я имею в виду не внешнюю атрибу­тику войны, а её внутреннюю логику. Мы эту логику просле­дили на вопросе о массовой базе нашего движения. Пос­мотрим ещё вопрос о методах и о планируемых результатах.

Вот нам предлагается во время митинга избрать единого от оппозиции кандидата в президенты, затем организовать всеобщую политическую стачку с требованием назначить не­медленные президентские и прочие выборы⁴. Подразумева­ется, почему-то, что на этих выборах непременно победит оппозиционный кандидат, после чего он выполнит три усло­вия: вернёт собственность народу (имеется в виду, что пра­во собственности будет передано трудовым коллективам⁵); далее, восстановит Советскую власть по производственно-территориальному принципу, от трудового коллектива до съезда Советов, "которому будет подконтролен глава государства"; и третье, упразднит посты мэров, префектов,– сам же, оче­видно, останется на своём посту, только пост этот из президентского будет переименован в "главу государства".

Что можно сказать обо всей нарисованной здесь карти­не? Во-первых, в корне несостоятельна сама идея изба­виться от оккупации путём выборов на оккупированной тер­ритории по правилам, установленным оккупантами. Недав­ний пример Украины и Белоруссии, по поводу которых столь­ко было эйфории, полностью это подтверждает.

Во-вторых, что такое стачка на оккупированной террито­рии? Оккупанты пришли, чтобы уничтожить промышленную мощь страны, и часть промышленности они планомерно уничтожа­ют. Какие-то объекты нужны им для их собственных целей. И ещё что-то функционирует потому, что надо хотя бы на мини­мальном уровне поддерживать жизнеобеспечение оставше­гося населения. Сразу видно, что стачкой на объектах, под­лежащих уничтожению, вы никого не напугаете и никому не навредите, кроме самих себя. Стачка на объектах второго рода будет подавлена грубой военной силой, ни перед чем не останавливаясь, по сценарию Чёрного Октября. От стач­ки на объектах третьего рода пострадает опять-таки не ре­жим, а население, и без того замученное всяческими жиз­ненными невзгодами, и его возмущение режим без особого труда против вас же и повернёт.

Но предположим практически невероятное,– что стачка удалась, выборы удались, в Кремле воцарился "коммунис­тический президент". Страну надо немедля стабилизировать, а сделать это можно, только вернув её на время,– хотя бы в самых общих чертах,– к тем порядкам, по которым она ре­ально жила до вторжения. Нельзя освободить территорию – и тут же, без передышки, затеять на ней какие-то политические и экономические пертурбации. Ничего, кроме новой смуты, из этого не получится. Что значит передать права собственности трудовым коллективам? Это новый ПЕРЕДЕЛ СОБСТВЕННОСТИ, причём по схеме, которая ещё ни одну страну в мире ни до что хорошего не довела. Что значит сделать трудовой коллектив первичной ячейкой власти? Перед тру­довым коллективом стоят производственные задачи, подчас сугубо специализированные, и он должен решать эти зада­чи, а функции властных органов на любом уровне и при лю­бом строе неизмеримо шире производства как такового. Если всё это перемешать, то в стране толком ни власти не будет, ни производства. И столь рискованный эксперимент пред­лагается в качестве чуть ли не одного из первых шагов вновь образуемого правительства. А что значит глава государства под контролем съезда Советов? Глава государства, избираемый отдельно от представительных органов,– это и есть президент. Ничего себе "диктатура пролетариата" – с пре­зидентом наверху! Вот я – рядовой гражданин, желающий восстановления Советской власти и СССР. Я посмотрю на все эти выкрутасы и скажу: знаете что, или восстанавливай­те нормальную Конституцию, при которой мы жили и в кото­рой всё было более-менее понятно, в том числе и как её исправлять,– или идите куда подальше. Вам дай власть, вы в государстве кавардак ещё почище Ельцина разведёте.

 

КАК ЖЕ ВИДИТ всю сложившуюся ситуацию Большевис­тская платформа? Наш подход, условно говоря,– это не "со­циалистическая революция", а НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИ­ТЕЛЬНАЯ ВОЙНА ПЛЮС КОММУНИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. На первом этапе освобождения и возрождения страны долж­но быть создано,– как представляется,– мощное массовое ненасильственное давление на режим, по типу исламской революции 1979г. в Иране, которая по большому счёту полу­чилась далеко не кровавой (хотя определённые жертвы там тоже были). Цель этого давления – максимальная полити­ческая изоляция режима как от здоровой части народа, так и от зарубежных покровителей, что в конечном итоге должно вынудить режим САМОЛИКВИДИРОВАТЬСЯ (подобно тому как в январе 1979 г. шах Мохаммед-Реза Пехлеви бежал из Ира­на). Считаю совершенно правильной формулировку, содер­жащуюся в резолюции Всероссийской конференции КПРФ (апрель 1994г.) "О патриотизме и отношении к правящему режиму": "Мирный выход из создавшегося положения может обеспе­чить только самоликвидация режима"⁶.

Кстати сказать, это наша давнишняя и последовательно проводимая линия. Вот наша резолюция "О политическом непризнании режима Ельцина и восстановлении законной – Советской – государственности", принятая на конференции во Фрязино 11 января 1992г.⁷ Здесь выражается режиму Ельцина и Ельцину лично как президенту непонятно какого государства политическое, гражданское непризнание, и выдвигается требование "добровольного сложения неконсти­туционных властных полномочий всеми, кто на сей день та­кими полномочиями располагает", а также "отмены всех за­конодательных и распорядительных актов, нарушающих граж­данские права и свободы, гарантированные Конституцией СССР 1977 года". Вот сравните эти два цитированных здесь доку­мента и убедитесь своими глазами, как медленно, трудно продираются сквозь заслоны нашей так называемой "оппо­зиции" действительно правильные и действительно конструктивные идеи.

Хочу отметить также, что в манифесте движения "Новая Россия", которое в начале октября провело в Москве свою конференцию, содержится призыв к организации, как там формулируется, "противления злу ненасилием". Ненасильственные методы, читаем далее, "если станут долгосрочны­ми, способны создать вакуум, в котором задохнётся любая властная структура"⁸. Такой подход, опять-таки, можно только приветствовать. В качестве одного из методов ненасильственного сопротивления,– на который лично я возлагаю большие надежды,– может выступать та же кампания по сохранению гражданства СССР. Зарубежным компартиям необходимо раз­вернуть,– как уже упоминалось,– кампанию антиельцинско­го давления на правительства своих стран. Давно уже нужна широкая антиамериканская кампания, ибо без создания в обществе мощного пласта антиамериканских настроений вряд ли дело у нас пойдёт на лад. Необходимо,– как мне уже неоднократно доводилось говорить,– сменить всю социально-психологическую доминанту нашей пропаганды. Мы всё время всех упрашиваем, уговариваем, боимся напугать, а не надо этого бояться. Люди должны если не понять, то для начала хотя бы задуматься над тем, что восстановление законной власти в государстве – неизбежность, и что закон­ная власть не будет каждого по головке гладить и за ручку вести назад в социализм, а она будет разговаривать со­всем другим языком. И не только Конституцию восстановят, со всеми написанными там красивыми словами, но и Уго­ловный кодекс тоже восстановится.

В производственной сфере сегодня, когда гибнут или уплывают из рук предприятия, можно, как кажется, поставить вопрос о проработке схемы "забастовок наоборот": т.е., захвата ра­бочими предприятий и их передачи, до полного восстановления законной власти, под контроль трудовых коллективов. Это приём, в общем-то, в практике классовой борьбы не но­вый, и он в определённом ракурсе больше отвечает внутрен­нему смыслу происходящего, нежели забастовка как таковая.

Орган, который непосредственно придёт на смену ни­звергнутому режиму, должен носить сугубо временный ха­рактер. Он должен восстановить действие Конституции СССР и провести, снизу доверху, выборы в Советы, затем пере­дать всю полноту власти Верховному Совету и назначенному им правительству – Совету Министров.

Общим местом стали рассуждения о каком-то "переходном периоде от капитализма к социализму", который вос­последует, якобы, за взятием власти оппозицией, причём на протяжении "переходного периода" в стране будет многоукладная экономика, включая частный сектор. Идти на поводу у этих рассуждений нельзя. Не далее как в 1985г. в СССР функционировал единый народнохозяйственный комплекс. Он и должен быть восстановлен, согласно Конституции. "Укла­ды" так называемые появились у нас не естественным пу­тём, а криминальным, в результате разграбления общенародной собственности. Почему их надо сохранять, непонятно. Вор вас ограбил и за ваш счёт очень хорошо устроился. Его разоблачили, теперь его надо судить, а собственность вернуть владельцу. Но появляются "теоретики" и говорят: нет, не троньте, у него уклад, для него надо сделать пере­ходный период. Интересно, а как же МОЙ уклад, который этот ворюга разрушил? Никаких этих "укладов" воровских нам не надо, для них нет объективной и правовой почвы в нашей экономике. А период тут нужен не переходный, а ЛИКВИДАЦИОННЫЙ. И не более того.

По завершении восстановительно-ликвидационного периода,– а частью уже и в ходе этого процесса,– развернётся обновляющее реформирование социалистического общества как такового. В экономике это возвращение к системе не­прерывного снижения затрат и цен, в сфере надстроечных отношений – осуществление программы институционализации массовой низовой критически-творческой инициативы. Всё это достаточно подробно разобрано и описано в документах "Большевистская платформа в КПСС" (особенно в её пол­ном варианте), а также в Программном заявлении Большевистской платформы к XXIX съезду КПСС. На проблемах раз­вёртывания критики снизу мы остановимся очередной раз в связи с приближающимся 115-летием со дня рождения И.В.Сталина. 21 декабря как раз будет среда, и мы проведём политклуб на тему "И.В.Сталин и проблемы развития социалистической демократии". А 30 ноября пройдёт заседание политклуба по теме "Большевизм и троцкизм", где также будут затронуты эти вопросы.

 

________________________

¹  В.И.Ленин. ПСС, т. 40, стр. 243.

² "Правда" от 1 октября 1994 г., стр. 2.

³ "Молния" №8 (77), октябрь 1994 г., стр. 4.

⁴ В.Анпилов. К единству на деле. "Советская Россия" от 11 октября 1994 г., стр. 2.

⁵ См. В.Тюлькин. На мосту или под мостом. "Правда" от 11 октября 1994 г., стр. 2.

⁶ "Советская Россия" от 28 апреля 1994 г., стр. 2.

⁷ "Борьба" №4, 1992 г., стр. 1.

⁸ Манифест "Новой России" (рукопись), стр. 12.

⁹ См. "Светоч" №18, май – июнь 1993 г., стр. 4.